– Ей? – уточняю.
– Ну этой, фифе этой твоей, – раздраженно поясняет труп. – Депрессии. Но Она ж у тебя баба совсем безмозглая.
– Есть такое, – ухмыляюсь. – Сам ее разбаловал, никогда границ ей не ставил, вот Она и пытается творить, что хочет. Но фигушки. А теперь поднялся и иди отсюда, хорошо?
– Никакого уважения к мнимым покойникам, – возмутился мой собеседник, вылезая из чемодана. Он не очень хорошо владел телом. – Надеюсь, расчет-то будет по договоренности, как сверхурочные?
– Это не со мной обсуждай, – я пнул чемодан. – Вали отсюда. Шкандыбай куда подальше.
Труп презрительно поджал губы, поплелся сторону и исчез в полумраке.
– Жаловаться на тебя буду, – донеслось до меня уже издали. Валяй, жалуйся. Интересно, кому. Впрочем, подумать об этом я не успел – в аккурат подоспели они. Хорошо, что я покойника успел отправить восвояси.
– Слышь, Вася, курить есть? – парень в белой кепке. У него очень, очень сильная правая. Я вспомнил об этом, и мне стало заранее больно, немножко страшно и тоскливо. Сейчас меня будут бить.
– Угости по-братски, не жлобись, да, слышь, Вась, – еще один в фирменном «Абибасе», через полморды шрам. Кулаки у них чешутся. Не люблю с этой гопотой встречаться.
Хотя… с какой радости?
– Не курю, – с вызовом.
– Че, впадлу братву угостить, даа? – с обидой тянет белая Кепка, Абибас одобрительно кивает, двигаясь на меня.
– Эй, молодые люди! А ну тихо! – лающий голос из-под стены. Это что-то новенькое. Оно блестит сердитыми глазами и проявляется из огромной бумажной коробки вонючим и оборванным бомжом. – С этого дня новый порядок по этому днищу, ясно? Идите, подпишите бумажку, что прослушали инструкцию по технике безопасности, а то придется весь уровень аннигилировать.
– Не понял, что за новшества? – возмутился Абибас, почесывая репу. – Почему нас не уведомили в трехдневный срок до начала операции?
– Непредвиденные обстоятельства, – пожал плечами бомж. – Этот, – кивнул на меня, – меняет правила игры на ходу.
– Козлиииина непунктуальная, – обиженно потянул Кепка.
– Ты че, а? – Абибас стартанул на меня. – Ваще краев не видишь, даа? Рамсы попутал?
– Ты не зарывайся, – мягко отодвигаю его. – Моя депрессия, что хочу – то и делаю.
– Слышь, Вася, да мне по барабану, кто у вас там главный – ты или твоя, – Абибас дернул головой, будто вправляя позвонок. – Я не понял, че, с каких это пор заказчику все можно, а?
– Уймитесь, молодой человек, и оставьте ваш автограф под документом, – язвительно напоминаю.
Пробормотав что-то про оплату исполнителям в условиях форс-мажорных обстоятельств, Абибас выхватил у бомжа договор и черканул закорюку огрызком карандаша.
– Дубина, – беззлобно ткнул его в плечо Кепка. – Какие нафиг форс-мажорные, если это фраер в одностороннем порядке крутит условия депрессии, как фокусник мартышку?
Все замолчали и покосились на меня. Я прочистил горло и бросил на бомжа испытывающий взгляд. Тот заглянул в шпаргалку.
– Пацаны, я не думал, что до этого дойдет, – вздохнул бомж и нырнул куда-то вглубь коробки. Спустя миг он вынырнул, и в руках у него была белая, яркая ромашка. Не вру – ромашка! Бомж тяжело вздохнул, покрутил носом и лучезарно улыбнулся беззубым ртом. В его глазах стояли слезы.
– Все будет хорошо, – пообещал он срывающимся голосом, протягивая мне ромашку. Белая Кепка тихо застонал. Абибас отвернулся.
– Спасибо, добрый человек, – улыбнулся я, принимая цветок.
– Катись отсюда, – проскрежетал зубами Кепка. Абибас протянул бомжу платок, и тот промокнул выступившие слезы.
– Больно, чертовски больно, – пожаловался он гопникам. Те печально закивали.
– Скажите спасибо, что я не потребовал обнять меня и по плечу похлопать, – съязвил я. Кепка брезгливо поморщился.
Я разворачиваюсь и чуть пританцовывая иду вперед по подземке. Почему-то навязчивая картинка не исчезает. Наверно, Она судорожно пытается приготовить для меня следующее дно, днище в квадрате, но это требует времени. Птичечка моя, ты была не готова. Это даже приятно, мне впервые удается тебя удивить.
И тогда я увидел ее, мою знакомую жируху. Она пристроила свой необъятный зад на мраморном парапете и сидела, опираясь на стену. Девушка успела переодеться в затасканные джинсы и толстовку. Эти дурацкие джинсы, с дырками. Ее бледные ноги выглядывали в прорези и чем-то неуловимо напоминали колбасу. Вареную, знаете, со складочками и нитяными перемычками? Жируха натянула капюшон чуть ли не до самого носа и затягивалась вонючей сигаретой.
– Ты смотри, кто тут, – удивился я. – Что же мы тут делаем, Королевна дохлых зверюшек и мест с плохой экологией?