– Здравствуйте, − говорили в пункте приема очередной собачке, − давайте ваш пакетик, взвесим-ка его. Триста грамм – отлично! Как оплату возьмете: денежкой или, может, три баночки собачьих консервов?
– Денежкой, − лаяла собачка, − у меня консервный нож для правши, а я − левша.
Она аккуратно зажимала в зубах купюру и, помахивая хвостом, уходила.
– Здравствуйте, − говорят следующей собачке, − давайте взвесим ваш пакетик. Ого, восемьсот грамм! Постойте, а что это… Вы зачем завернули какашку в шерсть? Хотели получить больше денег? Как вам не стыдно, а еще собачка!
Собачке ужасно стыдно, и вовсе не оттого, что она спрятала какашку, а оттого, что так глупо попалась на этом. Ей очень хотелось больше денежек или хотя бы консервов, что же, можно и консервов. Но теперь, судя по всему, не достанется совсем ничего и следующий раз придется идти и сдавать шерсть в пункте приема на отшибе города, где автобусная остановка в ужасно неудобном месте. Эх.
– Аыыы, − тихонько заныла от скуки собачка, чья очередь как раз подходила. Она сегодня, пожалуй, возьмет оплату консервами. Ей лень идти в магазин и придумывать, на что бы потратить деньги. Можно было, конечно, отдать их своему человеку, и он бы ужасно обрадовался. Но вчера он нашкодил, жутко напился и обзывал ее дурой ушастой, поэтому сегодня собачка демонстративно принесет домой консервы и будет кидать на своего похмельного человека победные взгляды. С людьми нужна строгость, как себя поставишь – так и будут к тебе относиться.
Ежи
Возле рынка продавали ёжиков в жестяных кружках. Они довольно беспомощно жмурились на солнце, развернувшись и выставив на общее обозрение мордахи.
– Какие-то ежи у вас совсем кислые, − сказала толстая тетка, аккуратно ткнув ежу пальцем в пузико. Еж лениво махнул лапкой – места на то, чтобы свернуться, в кружке не хватало. Да и угрозы он не почуял – от тетки пахло колбасой, она явно была сытой и потому можно было не бояться, что она его съест.
– Так жарко ведь, − отвечал продавец. – Еж на солнце разморился, угрелся, вот и сидит сонный. Вы не смотрите даже, ночь придет – так он не то, что мышке какой-то, он вам хребет перегрызет!
– Придержите ежей, мущщина, − возмутилась толстая тетка и засеменила прочь, обиженно тряся попой.
Один из ежей в дальнем ряду перевернул свою кружку, выкатился из нее, потянулся и потопал к продавцу под зонтик – сделать глоточек апельсинового сока и намазать пузико и нос кремом для загара.
– Ни к черту торговля сегодня, − вздохнул продавец.
Хочу на море
Мне позвонил врач и сердито спросил:
– Вы ко мне прийти не хотите?
– Не хочу, − говорю, − я на море хочу.
Врач расплакался и бросил трубку.
Мне написали с работы в субботу:
– Ну и где же отчет? Разве вы его сдать не хотите?
– Не хочу, − им пишу, − я на море хочу.
На работе молча покачали головой.
Знакомая тетка на базаре мне томат предлагала.
– Забери, − говорит, − смотри, какой сочный, ну разве не хочешь?
– Не хочу, − очи долу, − я на море хочу.
Тетка укусила помидор, и по щеке ее скатилась слеза.
Дочь голосила за дверью:
– Мама, скорей, я хочу в туалет!
– А я уже не хочу, − вздыхаю, − я на море хочу.
Теперь с утра и до ночи я очень занята, очень.
Я на море хочу.
Я и писать-то об этом не хотела, я в основном на море хотела.
Джордж
– Джордж, мое терпение скоро лопнет! – бушевала Ма. – Сколько можно это терпеть? Как ты смел прогулять школу? Ты ведь обещал исправиться!
– Ну и что? – запальчиво крикнул Джордж. – А ты обещала меня не пилить – и где мы теперь? Как же ты мне осточертела!
Ма ахнула, и в разговор вступил Па.
– Что ты себе позволяешь? – возмутился он. – Ты забылся, что ли? Немедленно в свою комнату! В школу – и домой, в школу – домой, все под моим личным присмотром! Сам тебя за ручку водить буду!
– Тебе быстро надоест, − Джордж надеялся, что Па блефует.
– Не переживай, мне интересно посидеть на уроке химии и посмотреть, как ты блистаешь знаниями, − саркастично заявил Па. − И даже не заикайся о карманных деньгах до конца месяца! А теперь извинись перед Ма и живо в свою комнату!
Джордж фыркнул и молнией метнулся к двери на втором этаже.
– Ненавижу вас! – донеслось сверху. – Во всем мире нет ни одной живой души, которая меня понимает!
– Он не извинился, − в полголоса заметила Ма. – У подростков плохая память. В следующий раз давай ему новое поручение только тогда, когда он выполнит предыдущее.