Жить в одной комнате со скоростной трассой – это серьезное испытание для нервов. К нам с кроватью постоянно выбегали случайные проезжие в поисках кустиков, поэтому уже через пару часов комната выглядела хуже, чем можно себе представить.
Из одного экскурсионного автобуса вывалилась толпа нетрезвых немцев.
– Нихт писять! – завопила я на всех языках мира.
Приезжие очень умилялись моим лингвистическим способностям, а одна немка в меня натурально влюбилась. На ней были симпатичные носки, красные кроссовки и синий пояс.
– Женись на мне! – требовала немка, хватая меня за лицо и вымогая поцелуй. – Женись, и я нарожаю тебе много киндер!
– Я не хочу киндер, − плакала я. – Я хочу спать и чтобы вы не гадили мне на постель!
– Грета, уезжаем, − бросил немке какой-то мужчина, двигаясь к автобусу. – Тут страшно грязно, свинарник, а не туалет.
Грета, смешно виляя попой, засеменила за мужчиной.
– Это не туалет, а моя комната! – крикнула я вдогонку, и Грета, обернувшись, послала мне воздушный поцелуй.
– Я пришлю тебе открытку, майне либе! – крикнула она из окна автобуса.
К утру мы с кроватью окосели от запахов и шума. На кровати даже лопнула обивка.
– Я так больше не могу, − пробасила она. – Так же здоровья можно лишиться!
Кровать потопталась на месте, разминая ножки, и вдруг припустила по трассе. Она прыгала из полосы в полосу, обогнала автобус и скрылась из виду так быстро, что я и ахнуть не успела.
– Нельзя потише себя вести, тут люди работают! – возмутился у меня за спиной прораб.
– Как вам не стыдно! – возмутилась я. – Вы сделали в моей квартире такую планировку, что из спальни получился туалет на трассе! Меня только что кровать бросила!
– Сама виновата, нечего было из массива дерева мебель покупать, − гаркнул в ответ прораб. – Взяла бы что попроще, как все люди нормальные – кровать и не сбежала бы! Да и за домом следить надо, девушка, вонищу развели такую, что аж глаза выедает!
– Так это вы же в вонище виноваты! – меня колотило от злости. – Вы тут спроектировали туалет!
– Ничего мы тут такого не делали, это же квартира, − возмутился прораб, но тут ветер от трассы подбросил нам под ноги табличку. Кусок ее был безнадежно испорчен, но на целой части значилось «.уалет».
– Это еще ничего не доказывает! – погрозил мне пальцем прораб. – Может, тут было написано «Бордель», а у меня рабочие − люди верующие! Сообщу я на вас, куда надо!
С трассы съехала машина. Ее двери распахнулись, и пассажиры разбежались в поисках кустиков. К нам бодро подскочила небольшая собачка из машины и оросила правую ногу прораба. Мы молча наблюдали за происходящим.
– Ладно, проект квартиры со скоростной трассой был неудачным, сегодня сделаем перепланировку, − проворчал прораб. – Мы всего лишь хотели привнести новые творческие ноты в статичный дизайн и поиграть с пространством, конечно, за что же нас благодарить!
Еще неделя работ не принесла никакого облегчения. Кровать так и не вернулась, должно быть, прибилась к какой-то стае и теперь охотится на таких, как я. Я ведь чутко сплю и потому прекрасно слышала, как она клацала все ночи напролет зубами. В пятницу рабочие привезли сантехнику – я очень обрадовалась, увидев ее и решив, что строительство идет к завершению. Однако назавтра стало известно, что крышу на дом привезут из мастерской только через месяц. Рабочие, прослышав об этом, привезли еще 10 комплектов сантехники и свалили все в комнате, сделав из нее склад. На мои слабые протесты прораб невозмутимо отвечал, что, мол, проект комнаты с автострадой можно усовершенствовать. Я взвыла, выбежала из квартиры и постучалась к Васечке. Дверь оказалась незапертой.
– Васечка, как тебе удалось договориться с рабочими? – крикнула я в комнату, не увидев хозяина. В углу стоял белоснежный козел с тремя рогами – редкое, краснокнижное животное. Он важно жевал травку. На стуле у окна висели аккуратно сложенные Васечкины брюки и рубашка.
– Бэээээ! – сообщил редкий козел Васечка, давая понять, что у него выходной.
От досады я плюнула прямо на траву, выбежала из квартиры и спустилась на несколько этажей. Ну есть ведь соседи, которым тоже удалось договориться с рабочими? Только собиралась постучать в дверь индийского раджи, как та сама по себе отворилась. На пороге стояла его жена.
– Входи, доченька, − пригласила она меня. Я зашла и непроизвольно ахнула: их квартира, которая была ровно под моей и, следовательно, имела ту же планировку, была внутри гигантским дворцом с золоченой росписью.
– Садись, − зазвенела браслетами жена раджи, подводя меня к кушетке, обитой бархатом. – Чай вот тебе, − у меня в руках оказалась теплая изящная фарфоровая чашечка. Я отхлебнула из нее. Стало сладко и тепло.