На Нинино угрюмое молчание Баронина со Зверевой только улыбались:
– Нин, ты чего такая кислая, лимон что ли съела? А чего без сахара?
Нина таращила на них глаза и мотала головой:
– Нет, лимон я не ела…
– А чего ела?
И не слушая Нининого бормотания («Спасибо, Раиса Петровна. Ой, ну что вы, ну зачем вы… Не надо, я сама, у меня книжка поваренная есть») помогали ей на кухне с готовкой, беззлобно ворча, что Нина безрукая и что соль надо класть в конце варки, а не в начале. Анна Феоктистовна переписала на бумажку и принесла Нине рецепт своего фирменного печенья, который у неё выпрашивала Рая и которой она его так и не дала.
Слова Натэлы не выходили у обеих из головы: обидели девчонку, чуть до греха не довели. И сейчас обе старались услужить, помочь, защитить от одиночества, свалившегося на Нину как снег на голову. Услышав вечером щелчок дверного замка, Рая оставляла все дела (какие там дела, время позднее, половина одиннадцатого) и стучалась в дерябинскую дверь: «Пришла наконец? Что ж так поздно занятия кончаются у вас? Иди, я тебе ужин разогрела. Макарон наварила кастрюлищу, Митяй на меня ругается, говорит, нам их до Нового года не съесть. Иди, покушай».
Нина вежливо отказывалась, Рая мягко уговаривала… совсем как бабушка Машико в Нинином детстве. Устав возражать, Нина за обе щеки уплетала макароны, поливая их томатным соком и благодарно поглядывая на Раю, которая суетилась вокруг неё, придвигала сливочное масло, упрекала Нину – повадилась бутербродами ужинать, как цыганка на вокзале. Нина прыскала, прикрывая ладонью рот, чтобы не выпали макароны. Впрочем, ужинать за чужой счёт было не в её привычках. В долгу она не оставалась: угощала Раю купленной в кулинарии творожной запеканкой, покупала для Олимпиады Никодимовны мятные пряники и жарила котлеты, которые у Раи всегда подгорали, а у Нины получались сочными и очень вкусными, потому что в фарш она добавляла уцхо-сунели и майоран.
Нинины вкусовые пристрастия Раю возмущали, особенно негодовала она, видя как Нина уплетает кильки в томате, заедая их ржаным хлебом и облизываясь. Кильки эти Рая купила однажды, соблазнившись дешёвой ценой, но их никто не стал есть, и банку пришлось выбросить. Нина молча улыбалась, слушая Раино возмущённое: «Не покупай ты эту гадость! Бери сардины в масле, или сайру».
Зарплата младшего архивиста была смешной, а на неё надо было жить: покупать продукты и одежду, платить за квартиру и за свет. Сайра стоила шестьдесят копеек за банку, кильки в томате стоили семнадцать, разница значила для Нины слишком много. Денежные переводы из Марнеули она складывала в коробку из-под зефира, понимая, что эти деньги Тамаз отрывал от своей семьи. Проедать их Нине казалось недостойным. Накопит побольше и купит что-нибудь нужное. Пальто или сапоги. Или путёвку в Карпаты, стоившую недорого (путешествовать предлагалось по типу «всё своё несу с собой»: с рюкзаком, на своих двоих, а спать в палатках). Нина накопит денег и поедет – в эти неведомые Карпаты. Вот будет здорово!
8. Щитомордник Палласа
После окончания школы дни понеслись каруселью – днём работа, вечером институт, выходные Нина проводила в библиотеке: писала сочинения (объём не менее двенадцати тетрадных листов, цитаты обязательны) собирала материал для курсовых работ (ссылки на источник обязательны). В Нинином институте учились одни девчонки, на работе женский коллектив, так что знакомиться было не с кем и негде, а на танцы Нина не ходила: нельзя девушке ходить одной на танцы, можно только с женихом. Так принято. Бабушке и маме бесполезно объяснять, что в России принято иначе. Боясь их огорчить, Нина не ходила на «огоньки», которые устраивали в Нинином классе на 23 февраля и на 8 марта, а когда подросла, не ходила на школьные вечера, не пользовалась косметикой, на мальчишек из класса смотрела равнодушно, разговоров «на эту тему» избегала, от пристальных взглядов краснела и испуганно шарахалась. Бабушкино воспитание дало свои горькие плоды, вкушать которые придётся долго.
Круг друзей сузился незаметно, не вдруг. Сначала исчезли институтские подруги: институт окончен, их теперь ничто не связывало, поняла Нина. В архиве Ленинской библиотеки в Нинином отделе работали одни женщины, все замужние, с детьми и даже с внуками. В гости никто не зовёт, за мужей боятся, как бы не увела. Нина на такое не способна, но не объяснять же…
Объяснять не пришлось.
Главный хранитель фондов архива Ленинской библиотеки праздновал пятидесятилетний юбилей. Нина впервые была на таком торжественном мероприятии, надела вишнёвое платье цвета «ягодное варенье», рубиновые серьги (Натэла отдала, прощальный подарок Машико) и туфельки на золочёных шпильках, и провела полчаса перед зеркалом, чтобы выглядеть прилично. На церемонию поздравления пришли все отделы. Многих Нина видела впервые. Именинника поздравляли по очереди, и в торжественной тишине горделиво звучало: «Отдел документов по личному составу… Отдел использования документов… Отдел централизованного учёта… Отдел обеспечения сохранности документов дореволюционного периода… Отдел обеспечения сохранности документов новейшего времени… Сектор обеспыливания архивохранилищ… Отдел комплектования и делопроизводства… Отдел микрофильмирования, реставрации и консервации документов».