– Ты не гоношись. Ты ордер получила? Получила. Никому не дали, тебе первой дали. Проставляться надо, Ниночка, никуда не денешься. Давай сколько есть, а не хватит, мы добавим. Криська принесет чего-нето, и Зверевы в стороне не останутся. А отметить надо, как-никак, с тебя начали, тебе и почёт. Обмоем квартиру, чтоб на новом месте сладко жилось, мягко спалось. На новом месте приснись жених невесте, чтоб повёл к венцу, чтоб наряд к лицу – нёс Митяй совсем уж несуразное.
Он же выпил, сообразила Нина, и ей ещё сильнее захотелось от него избавиться. Но Митяй не уходил, сидел по-хозяйски на стуле, дудел о своём, жаловался на жену – снюхалась с Криськой, дурная баба. На Зверевых – развоняли ацетоном на весь коридор, житья от них нет. На сына – армию отслужил, домой носа не кажет, отцу копейки не прислал, вырастили урода. И не дождавшись нахально распахнул дверки шкафа:
– Где у тебя деньги-то? Водку ты не пьёшь, «Беломор» не куришь, на что тебе их тратить? Вон и обновок в шкафу не видать, одни платьишки старые-заношенные, при матери купленные, могла бы новые купить.
Нина задохнулась от возмущения и от стыда за платья, купленные и вправду ещё при маме. А Митяй бесцеремонно выдвинул ящик, в котором лежало нижнее бельё, и теперь перебирал покрытыми рыжим волосьём руками её комбинации, майки, трусы и бюстгальтеры. Нину бросило в жар.
– Не надо, я сама! Сама достану.
Митяй послушно убрал руки.
От обиды и оттого, что никто за неё не заступится и не упрекнёт Митяя в наглости и бесцеремонности, на глаза навернулись слёзы. Нина бестолково перекладывала на полках вещи, забыв от волнения, куда положила деньги. Митяй вдруг обнял её за плечи, проговорил изменившимся голосом:
– Ты никак на меня обиделась? Ты же на моих глазах росла, я тебя в коляске катал по коридору, не помнишь? А я вот помню.
– Что ты, дядя Митя, я не обижаюсь. – Нина нашла наконец спрятанные под одеждой деньги, отсчитала несколько купюр, отдала Митяю. Остальные хотела положить обратно, но Митяй не дал, перехватил её руку.
– Ты, Ниночка, смеёшься надо мной, или как? Тут на закуску не хватит, на водку и вовсе не останется.
Забрав оставшиеся деньги, Баронин долго их пересчитывал, невнятно бормотал себе под нос, сбивался со счёта и слюнявил пальцы. Смотреть было противно, но Нина молчала: дядя Митя знает, сколько надо денег на застолье, а у неё и правда нет опыта в таких делах. Деньги «знающий» Митяй забрал почти все. Протянул обескураженной Нине тонкую стопку рублей, спросил: «Хватит тебе до зарплаты?». Вопрос прозвучал как утверждение. Нина взглянула потерянно, пожала плечами и сказала, что, наверное, не хватит и что зарплата ещё не скоро. Митяй сделал вид, что не слышит.
Договорились, что спиртное и закуски Баронины купят сами, стол накроют тоже они, Нине останется только гостей созвать. Митяй смял в кулаке хрустящие купюры, постоял на пороге, бормоча, что денег-то маловато и не худо бы добавить, праздник-то нынче какой, первый в их квартире ордер! Наконец ушёл, оставив в комнате тяжёлый запах перегара и давно не стиранной мужской рубашки. Нина распахнула форточку. О «празднике» думалось отстранённо, без каких-либо эмоций. Как и о том, что до зарплаты ей придётся жить на сухариках, которые она сушила по маминому рецепту, натирая хлеб солью и толчёным кориандром. Ничего. Проживёт.
* * *
Вытребовав своё, Митяй улетучился из дома, прихватив жену и три хозяйственные сумки. Вернулись оба навьюченные как лошади: у Митяя в руках две сумки, у Раисы одна, другую руку она красиво держит на отлёте, выставив всем на обозрение две квадратные коробки из картона, туго обвязанные бечёвкой. В таких коробках продавались в те времена торты. Хватило бы и одного, неприязненно думала Нина.
Раиса развернулась вовсю. Нину, как хозяйку застолья, на кухню не пригласили. Втроём – со Зверевой и панной Крисей – до вечера резали, крошили, толкли, заправляли майонезом салаты, варили в большущей кастрюле картошку, запекали в духовке буженину, нашпигованную дольками чеснока и моркови и обмазанную жидким тестом, чтобы не вытекал сок (свиной бок Баронины купили на рынке втридорога, не торгуясь и не жалея Нининых денег). С кухни вкусно пахло жареным мясом, и у Нины текли слюнки: она не позволяла себе таких деликатесов, а последние два месяца питалась макаронами без масла, щедро поливая их томатным соком.
– Кто ж макароны водой холодной смывает? – громко возмущалась Рая. – На дуршлаг откинь, дай кипятку стечь, да масла сливочного положи. Они вкуснее будут.
– Я с маслом не люблю, люблю с томатным соком, – упорствовала Нина и продолжала поливать сваренные макароны водой из-под крана, чтобы они не слипались в тестяной невкусный комок.