В тот проклятый вечер всё было как всегда: улыбающаяся физиономия Беляша на пороге, предупредительно распахнутый сейф, коротко брошенное Нине – «Нин, ты как, не очень устала? А завтра – как? Может, сходим куда-нибудь? У меня выходной нарисовался».
Через день, когда их смена закончила работу, вместо Беляша приехал другой инкассатор, по фамилии Вавилов. Продемонстрировал удивлённым девчатам раскрытое удостоверение и мрачно потребовал: «Чего стоим? Удостоверения предъявляйте! Допрыгались, мать… гхм… Вам не звонили ещё? Димку из-за вас премии лишили, и вас лишат, всю смену, приказ уже есть.
Как оказалось, «акция устрашения» была спланирована банковским начальством заранее: у Беляша закончился срок действия инкассаторского удостоверения, он забыл продлить, а ему не напомнили и послали по филиалам… Денег собрали в тот день особенно много, что подстегнуло ненависть начальства. Филиалы, оформившие заявки на инкассацию, остались в этом месяце без премии, на голых окладах, которые в сбербанке были невысокими (зато премии – двести, триста и даже четыреста процентов от оклада). Оправдываться было нечем: отдали деньги лицу, формально уже не являвшемуся инкассатором.
Беляш обиделся на все филиалы сразу, а сильнее всего на Нину, которая в тот день была в прекрасном настроении и в ответ на Димино ворчливое «Мало заявок сегодня, зря машину гоняем…» ответила шуткой:
– Ой, смотри, Беляш… Уволят тебя, и будешь на бирже труда пособие получать, на беляши не хватит.
– Это за что же меня уволят?
– А за то, что денег мало привезёшь. В оперчасти тебе не простят.
В оперчасти не простили. Устроили «показательную порку», пригрозили увольнением и лишили премии на сто процентов (а премия в тот месяц была четыреста процентов, в итоге Беляш потерял четыре инкассаторских оклада).
А Беляш не простил Нине: подумал, что она обо всём знала и не сказала, намекнула только, а намёков Беляш не понимал.
Не выдержав его напускного презрения, с которым сталкивалась почти каждый вечер, и намёков сотрудниц, которые были, что называется, в курсе, Нина перевелась в другой филиал. Она уже умела работать, так что проблем с переводом не возникло, а новый коллектив принял её доброжелательно. Но выспросить у новенькой ничего не удалось: сотрудницами Нина общалась только в пределах необходимого, работала без замечаний, улыбалась клиентам, а после смены спешила домой, никогда не оставаясь на импровизированные вечеринки по случаю подаренной щедрым клиентом коробки шоколадных конфет и бутылки «Белуга Хантинг» или «Амаретто Браво».
– Травяные ликёры не пью, извините… Ой, не люблю Амаретто, меня от него тошнит. Вы же не хотите, чтобы я испортила вам вечер?
И уходила, стуча каблучками, а девчата гадали, к кому она так торопится и кто её ждёт.
– Ишь, королева какая выискалась, ликёр не нравится. А что ей нравится? К кому так торопится? И не расскажет, слова из неё не вытянешь.
– Тебя эта королева, между прочим, сегодня спасла, ошибку твою нашла в ордерах. Иначе ты бы не ликёр сейчас пила, а с ордерами мучилась.
Никто не знал, что вечера «королева» традиционно проводила дома, вышивая скатерть для бабушки-Машиного стола.
17. Таня
К радости Нины, Таня приходила к ней почти каждый вечер, садилась за накрытый к чаю стол, но к чашке не притрагивалась и, подперев рукой щёку, рассказывала о себе. Она жила с родителями и семьёй старшего брата, и ей хотелось тишины. Был ещё муж, с которым Таня развелась через год после свадьбы и от которого до сих пор не могла отделаться, встречаясь каждую субботу и удивляясь самой себе.
– Прикинь, жили как кошка с собакой, а развелись – друг без друга скучно стало, встречаемся, вчера цветы подарил. Мы, наверное, снова поженимся, – фыркала Таня. – Прикинь, он мне предложение сделал, кольца купил новые. А я боюсь: поженимся, и начнётся опять… Мне с ним так хорошо! Боюсь разрушить это. Прямо колдовство какое-то.
Она завистливо оглядела шкаф красного дерева с бронзовыми молдингами на дверцах:
– Антикварный! Где купила? Сколько отдала?
– Нисколько, – рассмеялась Нина. – Он тут и стоял, на этом самом месте. Не узнаёшь?
Бронзовые детали декора она отчистила соком, выжатым из двух лимонов, а дерево находчиво покрыла лаком фирмы «OliLacke»). И с усмешкой наблюдала за подругой, которая ходила по квартире, осматривая каждый угол, ощупывая тяжёлые портьеры и цокая языком.
Таня перевела взгляд на мебельный гарнитур-стенку:
– Ого! Ничего так мебелишка.
На «мебелишку» Нина истратила все свои сбережения и теперь, глядя в Танины блестевшие глаза, понимала, что не ошиблась с выбором.