На работу она не опоздала, приехала вовремя, а ночные тревоги отступили и ничем о себе не напоминали.
* * *
Таня стала у неё частым гостем, и Нина её понимала: в квартире из четырёх комнат проживали восемь человек: Танины родители, Таня с мужем и Танин брат с женой и двумя детьми. Нина не видела, когда они уходят и когда приходят, не слышала щёлканья дверного замка. И вспоминала слова управдома, который сказал, что на этаже она одна, жилец из соседней квартиры платит исправно, а жить не живёт, не хочет. Последние слова управдом произнёс «со значением» и замолчал. Нина любопытства не проявила. Не живёт так не живёт, это её не касается.
Управдом ошибался: Таня всегда откликалась, когда Нина звонила в её дверь. Звонок был странным: неслышным. А дверь открывалась почти тотчас же, словно Таня её ждала. «Привет! Пошли ко мне гадать. Ты не очень занята?» – приглашала Нина. Таня с готовностью соглашалась, и вечер проходил, по определению Нины, «содержательно». А главное, помогал отключиться от действительности. Впрочем, Таня относилась к происходящему серьёзно и требовала того же от подруги. И сердилась, когда Нина не могла сдержать улыбку. Сама она к картам не притрагивалась и никогда не гадала, колоду тасовала всегда Нина и раскладывала карты, а Таня смотрела через Нинино плечо и нашёптывала, что делать дальше. Это было интересно.
Гадальная книга нашлась в Изольдином шкафу, карты Нина купила в киоске. Гадать можно только неигранной колодой, говорила Таня. Неигранные карты скажут правду, а те которыми играли, обманут, любая игра всегда обман, а карты, как дети, быстро учатся лгать.
Книга 1899 года издания называлась «Другъ тоскующихъ». На обороте титульного листа значилось: «Гаданiе достойно наблюденiй философскаго ума, и, какъ продуктъ общенiя с природой, гаданiе имеетъ свои законы, такъ безцеремонно фальсифицируемыя гадалками нашего сребролюбиваго века. А что карты действительно и главнымъ образомъ видятъ состоянiе и чувства человеческой души, в этом решительно легко убедиться» /Изъ книги «Nya Spaboken»/.
«Друг тоскующих» изобиловал ерами, ятями, юсами и не поддающимися разуму формулировками. Так, валет бубен рядом с фигурой указывал на её характер. «Человекъ сомнительный, матерiалистъ» – прочитала Нина и не знала, что думать: ведь материалист душевных сомнений не испытывает, верит лишь в материальное.
Бубновый король – юный влюблённый. Насколько юный, в книге не указывалось. Трефовый король – военный господин и верный друг. Так – друг или жених? Дама треф – солидная дама, приятельница или незаконное дитя, вот и думай, кто же она… Пиковый король – солидный или дурной человек. Так всё-таки – дурной или солидный? Или дурной родственник, прыснула Нина. Общаться с родственниками не хотелось – ни с настоящими, ни с карточными. Нина мечтала о молодом бубновом короле, но ей всё время выпадал червонный – богатый и знатный, и не исключено, что женатый, смеялась Нина. И долго тасовала колоду, надеясь на лучший результат.
Натэла (дама червей) пришла в гадании единственный раз, и очень нехорошо: лежала в ногах Нининой карты (дамы бубен). «Если какая-либо фигура при раскладке ляжет в ногах вашей карты, значит, этот человек не останется в вашей жизни, придёт и уйдёт: карты под ногами обозначают преходящее». Нина грустно вздохнула: всё так и есть. Утешало одно: дама червей лежала в паре с крестовым королём. С Тамазом. Мама не одна.
– Не вздыхай. Король ей червовый не нравится, – фыркала Таня. – Молодой, богатый, кого ж тебе надо? Не нравятся карты, давай на воске погадаем, Или ещё яйцо крутить на блюде… У Изольды…
– Знаю. У Изольды книга есть, – улыбнулась Нина. – То есть, уже нет. Чертовки, наверное, утащили, и сидят, на чертей гадают.
Книга со старинными гаданиями, купленная в «Букинисте», оказалась сущей ерундой, но Тане гадания нравились, и Нина ей уступила. О чём впоследствии жалела: гадание на милого показывало крест, а судьбу не показывало вовсе: серый прямоугольник и невысокая ограда. Кладбищенская. Нина скептически пожимала плечами. И включала погромче четвёртую часть симфонии №1 Петра Ильича Чайковского «Andante luqubre». Гадать под «Зимнюю» симфонию вошло у неё в привычку: музыка как нельзя более соответствовала…
Гадание сбывалось, если дождаться полнолуния: в эти дни потусторонние силы наиболее активны, объяснила Таня. Нина вырезала из картона круг, закрасила акварельной краской (оттенок подбирала долго и остановилась на оранжевом «жжёный апельсин») и прицепила на штору английской булавкой, обеспечив антураж. Таня поморщилась. Нина здесь хозяйка, что захочет, то и сделает. Впрочем, Нина выполняла всё, что от неё требовали.