Они, кстати, тебя благодарят: если бы не твои деньги, не хватило бы на операцию. Они сами в пристройке жили, вдвоём на шести метрах, а комнаты сдавали. Операция дорогая, и реабилитация после неё длительная… и тоже дорогая. Мама… через две недели умерла. Так что реабилитация не понадобилась. Врач на похоронах плакал. За операцию деньги вернул, а Тамаз не взял, обратно отдал. Я бы тоже не взяла. Ох, забыла совсем! – Софико метнулась в прихожую, раздёрнула молнию на сумке. – Вот, держи. Натэла прислала.
Нина развернула бумагу. В свёртке оказалась пачка денег. А больше ничего – ни письма, ни даже записки нет.
– Не бойся, я к тебе ненадолго. Работу найду, комнату сниму.
– Зачем снимать? Я одна живу, не помешаешь.
Последних слов Эби не стерпела, возмущённо фыркнула и прыгнула откуда-то сверху Нине на плечо.
Софико удивлённо на неё уставилась:
– Ой. Ты откуда взялась? Сулугуни будешь? Дамбалхачо будешь? – выметнулась в прихожую и полезла в свою сумку…
(Прим.: название сулугуни происходит от двух грузинских слов – «сули» душа и «гули» сердце. В Грузии его традиционно изготавливают из смеси коровьего молока с буйволиным, овечьим и козьим, на закваске из сычуга и только вручную, без использования механических приспособлений. Не спешите радоваться. В российских магазинах вы купите дешёвый аналог. Дамбалхачо, или дамбали-хачо, одно из сокровищ Грузии, по вкусу похож на камамбер, внутри сырной головки – творожное масло хачо-эрбо. Это один из самых дорогих грузинских сыров, его нигде не продают, только в Тбилиси. Рецептура занесена в список нематериальных ценностей ЮНЕСКО. Творог из коровьего молока слегка подсаливают, скатывают в колобки, оборачивают полотном, и подвешивают в дымоход на неделю, через неделю снимают, высушивают на солнце и складывают в специальные глиняные горшки, которые несколько месяцев хранят в темном прохладном месте).
Эби долго обнюхивала её руку, потом облизала предложенный ей сырный ломтик и принялась есть его прямо с ладони, откусывая кусочками.
– Вообще-то она уже ела. А сулугуни… у тебя ещё остался? Или мы его весь в хачапури положили?
– Там много ещё. Я по две головки привезла, того и другого. И вина привезла.
– Хорошо, что ты деньги привезла. В «Олимпийском» распродажа, завтра поедем и купим тебе шубку или дублёнку. И сапожки зимние купим. Здесь тебе не Тбилиси.
В ванне Софико лежала долго, наслаждаясь горячей водой и незнакомым, дремотным покоем. Она здесь не дармоедка и не нахлебница. Ей никто не станет указывать, как жить. А сестрёнка у неё славная… или племянница? Софико попробовала соединить звенья родственной цепочки. Звенья не складывались. Отчего же так тепло на душе? И откуда взялась уверенность, что Нина обидится, если Софико уйдёт.
В ванную комнату поскреблись. «Кари гасхнилиа» – сказала Софико (дверь не заперта). Дверь приоткрылась, пропуская Эби. Абиссинка легко вспрыгнула на высокую полку, и Софико вытаращила глаза: такого она ещё не видела, ничего себе прыжок! А Эби не сводила с гостьи янтарных глаз, словно спрашивала: «Ты к нам погостить приехала или насовсем?» – «Пока насовсем, а там как сложится» – ответила Софико по-грузински, и Эби её поняла.
26. Сногсшибательно
Нина проснулась с ощущением праздника. Впереди три выходных: суббота, воскресенье и понедельник, такое выпадает раз в две недели, потом две недели работа через день, а когда отработка, три дня подряд. Главное, не подходить к телефону, а то позвонят и попросят выйти – за кого-то, в счёт отработки. Решено, к телефону она не подойдёт. И Софико записку напишет, чтобы не снимала трубку. Денег Натэла с Тамазом прислали много, их хватит, чтобы купить для Софико зимнюю одежду и обувь, правда не от Армани и Казадеи, зато тёплую и красивую. «Виновница торжества» просыпаться не спешила, и Нина решила её разбудить.
На «мамином» диване (дождался наконец гостей) лежало воплощённое несчастье, уставясь глазами в потолок. Глаза воспалённые; взгляд немигающий, как у змеи; губы плотно сомкнуты. Вчерашний шок прошёл, и теперь ей очень плохо, поняла Нина. О поездке в «Олимпийский» не может быть и речи. Куда её такую везти? Нина вышла в прихожую и примерила голубой плащ. Он оказался чуть длинноват, но сидел идеально. Поеду одна, решила Нина. Оставила записку для Софико, подогрела сливки для Эби, мелко покрошила мясо, сменила в лотке «катсан». Подумав, сунула в пакет кожаный ботинок от Чезаре Казадеи. А иначе как она угадает с размером? Тихо щёлкнул замок, и Софико осталась одна.