Это нечто громко запричитало, схватило палача, которого поезд успел переехать, намотав бесформенную тушу на колесный тормоз. Палач, в желтых глазах которого еще теплилась жизнь, закричал от жуткого страха, но был брошен на платформу, и нечто принялось истязать его. Меня крепко дернули за руку. И сразу полыхнула яркая изумрудная вспышка. Стало тихо, кончилась ужасная песня, все образины пропали. Осталась лишь платформа. Чистая, без капли крови. Мне в руку положили что-то круглое, железное, прохладное на ощупь. Крышечка? Медаль? Посмотреть я не успел.
– Дядя Максим, спаси Костика, ты сможешь.
Я хотел повернуть голову, понимая, что слышу голос Люсеньки, но платформа стала разгоняться все быстрее и быстрее. И вот уже я сижу на чем-то мягком, а вместо рельсов – асфальтированное шоссе. Запах, как в салоне у старых советских машин, рычаг с прозрачным набалдашником, внутри рычага – слюдяной краб. Рычаг постоянно дергается, кто-то переключает скорости. На передних сиденьях – мужчина и женщина. Спорят. Я слышу их голоса:
– Тебе трудно было положить курицу на пол?
– Я тебе уже сказала пять раз, провизию на пол не ложат.
– Не «ложат», а «кладут». Ты понимаешь, что жир прольется и сиденье будет вонять?
– Не умничай. Я ее в два пакета упаковала.
– Я не понимаю, ну почему тебе так трудно сделать, как я говорю…
– Да потому что ты паникер. Вечно всего боишься.
– Послушай, я не паникер, я просто хочу, чтобы был порядок.
– Тогда прибери сначала на своем столе.
– А для чего мне жена, если я должен думать об уборке?
– А для чего мне муж, если он зарабатывает в два раза меньше, чем я?
– Знаешь что, найди себе богатого мужа и живи с ним!
– Уже нашла!
– Что? Что ты сказала?!
Мужчина поворачивается к женщине, продолжая повышать голос.
– Успокойся и не ори, слюни летят. За дорогой следи. Люську разбудишь.
– Да плевать мне на дорогу! Если моя жена такая дура, что говорит про любовника при дочери!
– Да какой любовник? Я про тебя говорила. Ты идиот, что ли?!
– Сама идиотка…
– ЗА ДОРОГОЙ СЛЕДИ, А-А-А-А-А!..
Чудовищной силы удар сминает машину в лепешку. Женщину переламывает в нескольких местах, мужчина весь покрывается красными пятнышками от летящих, словно в замедленной съемке, осколков стекла. Он пытается закрыться руками. А девочка в голубом платьице вылетает через лобовое стекло, падает на шоссе и переворачивается несколько раз.
Туман начинает рассеиваться. На трассе застыл огромный самосвал, он почти не пострадал. Желтый милицейский москвич. Белая скорая, на сиденье которой скрючился борец за чистоту и супружескую верность. Санитарка обрабатывает его порезы ватным тампоном. А рядом, накрытые простынями, лежат два тела. У изголовья аккуратно сложена их обувь: женские шлепанцы и красные детские сандалии.