Мы увидели розовые всполохи позади нас и поняли, что наступил давно забытый нами рассвет. Было странно и непривычно наблюдать, как день сменяет ночь. С трудом вспомнили, что у природы своя цикличность. Вдали расстилалась пустошь с массой кристаллов, похожих на огромные зеркала, вставленные в неуклюжие старые трюмо. Сил идти больше не было. Вымотанные, уставшие, не понимающие, где находимся, мы сошли с шоссе, опустились прямо на землю и крепко уснули, обнявшись, чтобы согреться.
***
Я проснулся первым, почувствовав чей-то пристальный взгляд. Раскрыв глаза, увидел, что мы окружены девятью солдатами в странной униформе. Глаза закрывали узкие шлемы, низ лица был спрятан в массивный респиратор. Солдаты целились в нас из стволов, похожих на тонкие шестиствольные ружья. Один из них осторожно подошел ко мне. Присев на корточки, он слегка ударил меня по щеке и заговорил. Проснулась Кема, она ничего не понимала и лишь моргала. Судя по отрывистым, резким фразам, я подумал, что это японский. Я осторожно ответил, что не понимаю их языка. Солдат снова попытался ударить меня по щеке. Я поднял руку, защищаясь. Сидящий моментально вскочил и отбежал к своим, остальные еще крепче сжали оружие. Отскочивший щелкнул по шлему и быстро заговорил. Он посмотрел куда-то ввысь и снова затараторил. В небе появилась серебристая точка, а уже через две минуты на землю опустился четырехмоторный аппарат, похожий на утюг без ручки. Оттуда выскочил боец в кепи, который быстро навел порядок. Он споро оглядел нас и велел тащить на борт. Нас подхватили и забросили внутрь летательного аппарата. Изнутри он больше был похож на вагон поезда, чем на салон самолета. Нас усадили, руки связывать не стали. Бойцы о чем-то долго спорили, потом сфотографировали нас на странную, похожую на шахматные часы штуковину, отбежали к экрану и принялись тыкать пальцами в какие-то иероглифы, рассматривая фотографии. Я попытался взглянуть на экран, за что получил удар наотмашь. Боец в кепи, судя по всему – главный, грозно рявкнул на ударившего меня бойца, подошел ко мне и два раза повторил какое-то слово. Его тон говорил сам за себя – нечего пялиться в экран.
Аппарат с низким гулом продолжал свой полет. Бойцы с любопытством разглядывали отобранный у меня фонарь. Я смотрел в узкое, покрытое копотью окно-иллюминатор. Мы летели вдоль пустошей, сплошь заставленных кристаллами, в сторону гигантского архитектурного массива. Внизу тут и там попадались чудовищные провалы, глубокие настолько, что не было видно дна.
Откуда-то с потолка зазвучал сигнал, похожий на пронзительный стрекот кузнечика. Солдаты натянули нам на головы колпаки. Аппарат пошел на снижение.
***
Нас тащили по бесчисленным коридорам, громыхали двери, кто-то громко приветствовал наших конвоиров. В какой-то момент я позвал Кему, за что получил ощутимый удар в бок.
Колпаки с нас сняли в каком-то узком длинном помещении. Во всю ширину – нары, на которых едва могли уместиться двое человек. Нары были обиты материалом, похожим на черную кожу. Вдоль правой стены обнаружились два откидных стула. Вдоль левой – доска. Похоже, она служила чем-то вроде стола. Через какое-то время пришел человек в военной форме. На руке – фиолетовый шеврон с хризантемой, перекрещенной штыками. Он оставил на столе плоский аппарат и проговорил несколько раз что-то вроде: «ня-ня-ня-ня-ня». Я ничего не понял, тогда он сложил пальцы щепоткой и задвигал ими, словно пародировал крякающего гуся. Кема, наблюдавшая за нами, сказала:
– Говорить. Он приказывает тебе говорить.
– Что говорить?
Но Кема не успела ответить. Закивав головой, военный указал несколько раз на аппарат, придвинув к нему лицо, начал шевелить губами. Когда он отошел, я приступил к докладу:
– Я, Рубцов Максим Юрьевич, родился пятнадцатого ноября, тысяча девятьсот…
Военный одобрительно закивал. Я думал, он будет слушать дальше, но военный вышел из камеры. Кема приблизилась ко мне.
– Расскажи им. Расскажи им все, Макс. Если с нами что-то случится, то останется хотя бы запись.
– Думаешь, это кому-то будет нужно? Мы вырвались из квартиры, чтобы нас тут же взяли в плен какие-то сумасшедшие… Это я должен задавать вопросы. Где мы? Кто они? Что это за место?
Кема дотронулась ладонью до моей груди.