Щурясь со свету, я смутно различал очертания комнаты с огромным столом. Дэн стоял возле шкафа, сжимая в руке кружку с зеленым поросенком. Балагур Василий, с трудом подняв на нас пьяный взгляд, удивленно спросил:
– Это вы где так извазюкались? Одежду на помойке нашли?
Из туалета, шумно спустив воду, вышла Наталья. Улыбаясь одними губами, она неловко прошла мимо Дэна, не забыв прижаться к нему мощным крупом.
– Кема, ик, ты, это…
Договорить Наталья не смогла, лишь села на стул и заржала, как лошадь. Мать Натальи, дав дочери мощный подзатыльник, невозмутимо сказала Кеме:
– Кемочка. Ты бы переоделась, что ли. Зайди к бабушке в комнату, там в шкафу…
Я ойкнул от неожиданности. Так сильно Кема сжала мои пальцы.
– Зайти? В эти комнаты?! Зайти?! – дернув мою руку, Кема потащила меня к выходу.
– Макс, прошу. Умоляю. Я умоляю тебя. Уйдем скорее из этой квартиры. Ма-а-акс!
***
Выехав на трассу, мы остановились у обочины. Кема плакала. Я гладил ее по плечу. Мигнула включившимся экраном поставленная на зарядку сотка. Дрожащими руками я набрал номер матери:
– Алло! Мама, мамочка. Ты дома? Алло? Мам?
– Максим, ну дома я, конечно. Где мне, на Луне, что ли, быть?
– Мама, мама… я тебя очень люблю. Мама, ты слышишь?
– Ты пьяный, что ли? Только посмей за руль сесть.
– Мама, можно я приеду? В гости к тебе хочу приехать, очень.
– Завтра приезжай. Завтра папа вернется.
– Нет, мама, я сегодня хочу.
– У меня тетя Рая в гостях.
– Тем более. Я с Кемой заеду.
– С какой еще Кемой?..
Договорить я не успел. Кема вырвала у меня сотку, стала быстро набирать номер отца. Весь путь до дома моей матери Кема проговорила по телефону. Нет, она и словом не обмолвилась о наших злоключениях. Зато я узнал, как некий дядя Макар пугал ее в детстве голубями.
***
Нам никто не поверил. Да мы и не рассказывали свою историю почти никому. Знакомый журналист посоветовал мне завязывать с веществами. Знакомый психотерапевт, напротив, предложил пропить клопиксол. Больше всех помогла Кемина гадалка. Содрав с нас тысячу баксов, гадалка в подробностях рассказала, что нас и прокляли, и порчу навели, и дети все оказались нашими с Кемой неродившимися детьми. Когда черный азимут начал пересекаться с ретроградным Меркурием, я, показав ей средний палец, покинул квартиру.
Жизнь продолжается. Дэн переехал в Таиланд. Недавно он прислал мне гифку, где стадо носорогов бежит по прерии. Над ним – мое смс из прошлой жизни – «Забрал Кему, выезжаю за тобой». Мы больше не друзья и вряд ли ими будем. В ответ я отправил ему лису в норе. Все же лучше, чем совсем не отвечать. Кема снова общается с родными. Мы даже гостили у Василия на даче, спалили весь виноград, а с ним и летнюю кухню. Дед, загремев в больницу, переехал в город. Надеюсь, злополучную квартиру выставят на продажу.
Мы до сих пор чувствуем панику, когда стоит одна и та же погода. В такие дни – снег ли, дождь – мы идем с Кемой гулять или едем к друзьям. Больше всего я боюсь проснуться и увидеть, что комнаты поменялись. Во сне я крепко держу Кему за руку. Мне страшно отпустить и потерять ее, как в том тоннеле.
Я часто вспоминаю Костика, Люсеньку и Валерку. Что с ними стало, спаслись ли они? Мне хотелось верить, что вся это история – лишь плод моего больного воображения. Но недавно я нашел замечательные командирские часы с чайкой на циферблате. Сзади на корпусе надпись – «Дядь Максиму от Костика». Признаюсь, я даже не удивился. Хотя и объяснений никаких тоже не получил. Все жду, когда увижу Костика болтающим ногой на моем столе. Кема спит, а я пишу эти строки в надежде, что кто-нибудь из них их прочтет. А еще я надеюсь, что их прочтут те, кто вернул нас сюда. С тех пор, как Кема сказала, что у нас будет дочь, я часто вспоминаю седого офицера и его просьбу остановить войну. Когда она наступит? Смогу ли я ей как-то помешать? Я опубликую свои записи. У нас еще есть шанс и время все изменить. Может, потому мы и проделали с Кемой такой длинный путь. Хочется верить, что все было не напрасно.
Конец