В девять часов утра Рыжий, проходя мимо старого «запорожца», припаркованного на перекрестке улиц Убитого Чекиста и Пролетарского писателя, не сбившись с шага, выхватил из моей руки, торчащей из кабины наружу, конверт с двадцатью десятками и быстрым шагом двинулся к своему дому. Сегодня намечался хороший день — мысленно перебирая еще не купленные у воров вещи и представляя, сколько он наварит на каждой шмотке, молодой барыга испытывал почти оргазмические чувства.
Я посмотрел в спину счастливому человеку, занимающемуся, хотя и уголовно наказуемой, но любимой работой, оглянулся в зеркало заднего вида и аккуратно поехал в сторону своего дома, переодеться и взять подкрепление — единственного бойца, которому я полностью доверял.
Рыжий жил в небольшом двухэтажном доме, приткнувшемся в компании таких же, среди зарослей вездесущих молодых кленов, покосившихся сараев, что лет десять тому назад жильцы домов еще хранили уголь для топки прожорливых печей, которыми обогревали жилища и на которых готовили. За последние пятнадцать лет в домах появилось центральное отопление, железные угольные печи заменили белые электроплиты, в остальном жизнь в этом зеленом уголке Города не поменялась, лишь пара домов, стоящие ближе к железной дороге были внезапно расселены. Жильцы этих домов были счастливы ровно до момента получения просмотровых ордеров. Новое жилье предоставлялось на окраине города, с окнами, выходящими на новое, недавно открытое кладбище. Но переговоров с новоселами при Советской власти никто не вел, старые дома были в срочном порядке отключены от всех коммуникаций, жильцы переселены на свою окраину, а их бывшие соседи остались с тревогой ждать прибытия строительной техники — по слухам, вместо двух покосившихся бараков, должен был построен кирпичный домик для руководства местной железной дороги. Месяцы шли, покинутые людьми дома ветшали и уходили в землю, а жизнь продолжалась. Через пять лет два бывших двора в центре города, где по вечерам играла музыка из старой радиолы, а мужики с азартом забивали «козла», превратились в непроходимые заросли клена, ивы и еще Бог знает, чего. На всякий случай существовала одна узенькая и извилистая тропинка, о которой знали только местные, использующие ее для быстрого прохода к станции электрички «Правая Река».
Так примерно рассуждал я занимая позицию недалеко от дома Рыжего. Если двор окружен плотной стеной зеленых насаждений, следовательно воры смогут подъехать только со стороны дороги, которую уже перекрывал я. К двенадцати часам дня мы с Демоном обзавелись полезными связями среди местного начеления — я познакомился и теперь не отпускал от себя двух старушек, выгуливающих, на двоих, одного нервного карликового пинчера, что прятался на руках хозяйки, всеми силами пытаясь избежать дружбы с Демоном. Невно дрожащее всем телом подобие собаки, захлебваясь, злобно гавкал на моего пса с высоты. Бабки уже были готовы расстаться со мной, но я каждый раз удерживал из подле себя, начиная рассказывать очередную ледянящую сердце историю — мне нужны были свидетели предстоящей сцены.
Оранжевый «жигуленок» появился внезапно, резко тормознув у бордюра. Парень в синем джинсовом костюме достал с заднего сидения две объемные спортивные сумки, что-то спросил у водителя и пошагал в сторону дома Рыжего, сжимая свою ношу сильными руками спортсмена. Водитель яркого автомобиля, высокий мужчина, в котором я опознал Жирафа, бубня что-то под нос, стал старательно отряхивать диван заднего сидения своей "ласточки". Закончив чистить чехлы, очевидно добившись необходимой чистоты, Жираф выпрямился в свой немалый рост, сделал широкий шаг вслед за своим, уже изрядно удалившимся, пассажиром, но, внезапно и резко остановился, после чего быстро и нервно, сев обратно в машину, завел двигатель, не отрывая взгляда от участка асфальтовой дорожки, где завязывалась настоящая драма.
С одной стороны, по узкой полоске продавленного асфальта, к дому Рыжего следовал его приятель — Денис Козлов, неся в обоих руках сумки в добычей из богатой квартиры по улице Основоположника. Дорожка, по которой шел Денис, проходила мимо густых кустов калины, из — за которых на тропинку внезапно (только что никого не было) шагнул милицейский сержант в сером плаще и с огромным кобелем немецкой овчарки на поводке. За спиной сержанта из-за кустов высунулись две бабки с препротивной моськой на руках, которая тут же захлебнулась истерическим лаем. Денис, не ожидавший такой встречи, нервно дернулся, остановился, сделал маленький шажок назад, потом растерянно оглянулся на Славу. А потом все кончилось, сразу и страшно — милиционер дошел до Дениса, и стал что-то спрашивать у, вмиг съежившегося, парня. Жираф, он же Владислав Захаров, молодой, лихой и веселый, еще секунду назад, казалось бы, не боявшийся ни Бога, ни черта, газанул мощным двигателем и рванул автомобиль куда глаза глядят, лишь бы подальше отсюда. Не отрывая глаз от зеркала заднего вида, где к Денису, милиционеру и обнюхивающего Дениса кобелю, осторожно приближались любопытные старухи, мгновенно уверовавший Владислав, пересохшими мгновенно губами, молил милого Божечку, чтобы Денис отбрехался от мента и все закончилось хорошо. Все, все закончилось хорошо! Ну что тебе стоит, Боже, сделай так, как я прошу!
Судя по результатам моей слежки Денис Козлов, молодой, спортивный парень лет двадцати трех на вид, вел, как скажут через много лет, здоровый образ жизни — почти не пил, не курил, и сейчас имел хорошие шансы убежать. Но, со мной был Демон — парню просто не повезло, убегать от Демона было глупо и немножко больно. Я неотвратимо приближался к молодому человеку. Денис пытался сохранять спокойное выражение лица, сунув дрожащие в волнении руки в карманы куртки, а я продолжал играть свою роль, отводя подозрение от Рыжего.
— Молодой человек, это ваши сумки?
— Да, мои, товарищ сержант. — парень стоял, вытянувшись в струнку, как осторожный суслик у норки, и старался не смотреть испуганными глазами на Демона, который деловито обнюхал сумки, недовольно фыркнул и, обойдя превратившуюся в соляной столп фигуру, сел на дорожку позади Дениса.
— Что у вас в сумках?
— Да ничего особенного. Вещи. Знакомые попросили у меня дома подержать, пока они в отпуске.
— А собака показывает, что у вас в сумках наркотики имеются.
— Да какие наркотики… — бабки сзади взволнованно охнули, Денис в возмущении взмахнул рукой, но тут же замер, испуганно косясь на насторожившегося и мгновенно напрягшегося Демона. Скорее всего паренька в детстве покусали или напугали собаки, во всяком случае реагировал он на пса не совсем адекватно.
— Вот пройдемте и проверим. — я показал в сторону полуподвального входа в местный ЖЭК: — И вы дамы тоже пройдемте с нами, минут на пятнадцать всего.
В узком коридоре жилищного участка мы промчались как торнадо, заставив испуганно замолкнуть две скандалящие очереди— в кассу и к паспортисту. В конце коридора полуподвального помещения я подтолкнул Дениса с его сумками в кабинет с табличкой «Инженеры», галантным жестом пригласил войти гордо семенящих за нами пенсионерок, с злобно скалящихся на всех, припадочным пинчером на руках.
— Это что такое за зверинец? — на меня недобро смотрели два мужика, сидящие за столом, на котором, в симпатичной тарелке лежали красивые, с мясной прослойкой, ломтики сала, половинка «Бородинского» и плавленый сырок «Дружба». Бутылку, как я понял, мужчины успели спрятать под стол.
— Добрый день, товарищи. На основании действующего законодательства имею право воспользоваться помещением любой организации для выполнения необходимых мероприятий…
— Псарню то зачем сюда тащить? — один из инженеров опасливо подтянул к себе сало, к которому, с большим интересом, принюхивался Демон.
— Собака служебная, как и помещение. — я снял фуражку и достал оттуда сложенные вдвое бланки протоколов.
Через несколько минут, когда я вынужден был признать, что наркотиков в сумках нет, приободрившийся Денис, с видом оскорбленной невинности, запихивал в сумки, подробно описанные и внесенные в протокол осмотра вещи — женскую шубу, мужскую дубленку, две норковые и лисью шапки, магнитофон «Айва» и палехскую шкатулку с золотыми изделиями и парой ниток жемчуга.