— Кто? — стекло дверного глазка потемнело.
— Милиция, откройте пожалуйста — от прикрылся от взгляда человека в глазке раскрытым служебным удостоверением.
Замок щелкнул, дверь распахнулась, на пороге стояла и недоуменно смотрела на меня невысокая девушка в коротеньком халатике.
— Еще раз здравствуйте. А нам бы Инну увидеть.
— Это я, а что вы хотели?
Мое сердце рухнуло куда то вниз — пару часов назад я наслаждался минетом однозначно не с этой девушкой.
Громов.
— Добрый вечер, Уголовный розыск Дорожного отдела, Громов моя фамилия, а мне бы Привалова услышать. Это вы? Не узнал, богатым будете. Хотел узнать, как прошел осмотр кабинетов? Ничего не нашли? Очень жаль. Хорошо, я смогу подъехать, подсказать, как лучше составить заявление, но это будет поздно. Договорились, как смогу подъехать, так подъеду. Все, до встречи.
В одиннадцать часов вечера, когда жизнь в Дорожном РОВД начала потихоньку затихать, я, сказав дежурному по РОВД, что еду на ужин, а потом, по дороге, заеду к потерпевшим за заявлением по сегодняшнему материалу, вышел на улицу, надеясь, что машина меня не подведет.
Выгуляв Демона, чтобы пес спокойно мог досидел до утра, я быстро употребил пару бутербродов с ливерной колбасой и стал собираться, решив, что чай я могу выпить и в кабинете. «Запорожец», тарахтя движком воздушного охлаждения, шустро домчал меня до Сердца Города и я, припарковав его под фонарем, двинулся в логово комсомольцев — рационализаторов. На втором этаже здания проектного института, где квартировал ЦНТТМ. Очевидно, что комсомольцы не особо придерживались расписания сеансов, да и репертуар фильмов был не до конца согласован — из-за плотно задернутой шторы зрительного зала справа доносились страстные вздохи. Билетер, засунув голову в щель занавеса, наверное, большой любитель важнейшего из искусств, мельком глянул на меня, и, очевидно узнав, кивнул в сторону ведущей в верх лестницы.
На третьем этаже полоски света пробивались через узкие щелки под дверьми нескольких кабинетов, но сами двери были заперты. Приглушенные голоса доносились только из-за двери кабинета Привалова.
— Добрый вечер. Надеюсь, вы не только из-за меня тут полуночничаете — я распахнул дверь и шагнул в помещение, в котором мгновенно наступила тишина. Помощников и заместителей у комсомольского босса изрядно убавилось — за столом, кроме Бориса Привалова сидела красавица — главный бухгалтер Елена Алексеевна и пара мужчин в рубашках и галстуках, пиджаки висели на спинках стульев.
— О, Павел, проходите, добро пожаловать. Что ни будь выпьете? — хлебосольный хозяин округлым жестом обвел стол, где стояла пара бутылок коньяка и вино, наверное, для дамы.
— Нет, спасибо, мне еще работать до утра.
— Тогда присаживайтесь, угощайтесь, не стесняйтесь.
— Спасибо— я не чинясь присел к столу.
— Может быть кофе — улыбка главбуха осветила кабинет не хуже стоваттной лампочки.
— Если вас не затруднит…
-Одну минутку — она встала и покачивая попой прошла в угол, где на столике стоял кофейный агрегат. Я проводил заинтересованным взглядом девушку и встретился с понимающими глазами Бориса.
— Извините, не хочу вас задерживать. Вы получили документ о своих полномочиях?
— Да, конечно, посмотрите, подойдет?
-Да, все нормально — я отложил в сторону выписку из решения бюро райкома ВЛКСМ: — Теперь осталось только заявление написать. К проверке ОБХСС вы все подготовили?
За моей спиной глухо хлопнула по полу выпавшая из рук главного бухгалтера кофейная чашка.
— Какой проверке?
— А вам не сказали? По приказу МВД при поступлении заявления о краже, произошедшей в сходных обстоятельствах, всегда проводиться проверка БХСС, вдруг никакой кражи не было, а имеет место мошенничество или растрата. А что, какие-то проблемы?
— Вы пожалуйста пейте кофе, вот пирожные есть свежие, а мы на пять минут выйдем, один вопрос решим неотложный. — присутствующие «комсомольцы» гуськом потянулись на выход, вслед за своим шефом.
Я остался наедине с чашкой кофе, а за дверью несколько голосов, с трудом удерживаясь от того, чтоб не сорваться в крик, одновременно говорили истеричным полушепотом. Наконец дверь распахнулась, и Борис вернулся в кабинет, выглядя при этом несколько смущенно.
— Простите, Павел…
— Давайте просто Павел.
— Видите ли, Павел. Даже не знаю, как сказать. В общем деньги нашлись. Да, они оказались заперты в другое отделение ящика, и, по глупости, туда никто не заглянул. А недавно, мы туда на всякий случай посмотрели, а деньги там. Вот такой вот казус. Скажите, как бы нам заявление забрать и дело все прекратить.
Глава 17
Глава семнадцатая. Бесконечные лестницы.
Я чуть не захлебнулся кофе:
— Деньги нашлись? Удивительно. И на них можно взглянуть?
— Конечно. Послезавтра. На завтра у нас кассир отпросилась к врачу, а ключ от сейфа только у нее.
— Понимаю. Ну, по большому счёту это не моё дело, нашлись у вас деньги или нет. Для юридических лиц, ой простите, организаций, это дело обычное, всякое бывает. В конце концов, вы — лицо материально ответственное, с вас весь спрос. Давайте, я с вас возьму объяснительную по данному факту и документ с вашими полномочиями приложим. Но кассира мне тоже надо будет допросить, а то прокурор отказной материал не утвердит, больно уж обстоятельства дела странные.
Лицо главного комсомольца заметно расслабилось, очевидно он ожидал, что такой поворот в деле обойдется гораздо дороже. Я продиктовал объяснение, допил кофе и откланялся. Комсомольцы, стоявшие к коридоре под дверью кабинета, хором сказали «До свидания» и стайкой шустрых рыбок проскользнули в кабинет босса, а я, громко топая ботинками, двинулся к выходу. Топот моих ног с каждым шагом ослабевал и постепенно затих, а я на цыпочках вернулся и прижался ухом к двери кабинета.
— Как прошло? Как он отреагировал? — не знаю, кто из мужчин спрашивает.
— Как-как! Скривился, но заявление от меня взял. Сказал, чтобы кассир, как выйдет на работу, в РОВД приехала, пояснить, как она нашла деньги, а то прокурор бумаги не подпишет.
— Что-то не нравится мне идея кассиршу в милицию отправлять, мало ли, что и как у нее спрашивать будут. Может сказать, чтобы ее здесь допрашивали, в нашем присутствии?
— Давайте попробуем. Так то мент вроде не вредный. Кофе с пирожным угостим, он и доволен будет.
— Да, мне тоже не нравиться, если Анну Евгеньевну будут в милиции допрашивать, мало ли, что она сболтнет. Надо будем тортик какой ни будь купить и мента угостить, он мне кажется сладкое любит.
— Ну значить решили…
Тут я с ужасом услышал приближающиеся шаги, дверь кабинета стала приоткрываться… Это был крупный залет, мне оставалось только попытаться сделать вид, что я вернулся и только-что подошел к двери.
К моему счастью человек приоткрыл дверь на пару миллиметров, но не вышел, остановившись на пороге кабинета.
— Что, Леха, пошел?
— Ну да, первый час ночи уже, жена скоро выгонит из дома, скажет— иди к той сучке, у которой был.
— Слушай, ты ей столько денег приносишь, что могла бы и…
— К деньгам она уже привыкла, считает, что так всегда было.
Дальнейший разговор я уже не слышал, спиной вперед, на цыпочках, старался побыстрее убежать из ставшего ловушкой коридора.
Свет из открывающейся двери осветил темноту длинного проходя, а я, добежавший до лестничной площадки, стал быстро красться по лестнице вверх.
Мужчина, торопящийся к капризной супруге, быстро побежал по ступенькам вниз, я хотел последовать вслед за ним, но комсомольцам приспичило покурить. Не менее получаса я сидел на холодных ступеньках на два пролета выше, слушая неторопливый разговор соратников или соучастников. ЦНТТМ смело выходил на новый, принципиальный уровень. Задачей ближайших дней было подписание договоров с двумя крупными заводами на проведение научно-технических исследований и разработку принципиально новых систем очистки выбросов. Комсомольские горячие сердца с жаром готовы были включится в решение назревших экологических проблем крупных производств, которы, с момента эвакуации в Город в первый год Великой войны, без устали травили горожан своими ядовитыми отходами. Директора предприятий тоже озаботились экологической катастрофой, о которой подробно писал журнал «Огонек» и выразили готовность авансировать долгосрочные исследования на сто процентов. И тех и других подталкивала к сотрудничеству возможность комсомольцев обналичить перечисленные денежные средства, часть из которых должна была вернуться в глубокие карманы «красных директоров». А молодые сердца, хорошо усвоившие формулу Маркса «Товар-деньги-товар» уже планировали дальнейшее использование тысячных сумм. Из отрывочных фраз я понял, что в схеме участвуют шахтеры из соседней области, автомобили и японская бытовая техника, но разговор оборвался, второй заместитель или помощник распрощался и бодро застучал каблуками по лестнице. Я встал, надеясь, что мое заточение закончилась, но нет — Привалов и красивая главный бухгалтер стали со вкусом целоваться.