Выбрать главу

- Значит, ты что-то задумал всё-таки, я права?

Калинин даже ухом не повёл, словно и не расслышал моего вопроса. Подошёл к круглому столу и вознамерился открыть мою папку с набросками. Я ещё не разбирала их, и, заметив Димкин интерес, замерла. Димка тесёмки развязал, открыл, и стал с интересом наброски разглядывать. Вынимал один за одним, а я с каждой секундой всё больше вжимала голову в плечи, ожидая не минуемой развязки.

- Вот это совсем не плохо, - сказал он, указывая на вечерний пейзаж. – Мне нравится.

Я кивнула и вот тут Димка замер, заметив то, чего в принципе быть не должно было.

- Это что такое?

Я кинулась к нему и попыталась папку закрыть. Надо признать, что Калинин противиться не стал, ему хватило и увиденного.

- Ева, - повторил он, а я вздохнула.

- Глупости это, Дим. Мне скучно было.

- И поэтому ты забавляешься вот этим? – пренебрежительно фыркнул он.

- Я просто книжку прочитала… - пряча глаза, ответила я.

- Ты читаешь детские книжки?

- Она не детская! – выкрикнула я, но тут же стушевалась. – Ну, или не совсем детская.

Димка только головой покачал. Клюнул меня в щёку и отодвинулся.

- Прекрати ерундой заниматься, тебе к выставке готовиться надо, а не гномиков рисовать.

- Это не гномики, это тролли.

- Есть разница?

Я опустила глаза и промолчала.

- Проводи меня, - попросил Калинин, и я отправилась вслед за ним в прихожую. Босая, постоянно стягивая халат на груди, и несчастная. – Не дуйся, - попросил Димка уже в дверях. – Ты же знаешь, что я прав. – И видимо стараясь загладить свою резкость, притянул к себе и страстно поцеловал. У меня, если честно, от волнения и неожиданности, даже колени подогнулись. – Люблю тебя, - шепнул он напоследок и скрылся за дверью. А я продолжала стоять и ловить ртом горячий воздух.

В течение следующей недели Димка, как мог, меня успокаивал, а скорее попросту отговаривался пустыми фразами, всякий раз, когда я заводила разговор о Москве. Меня это беспокоило, а он беспечно отмахивался и раз за разом со смехом спрашивал:

- Так поедешь со мной?

Довёл меня практически до истерики. Я уже не знала, что и думать. Но ясно было одно – эта затея крепко-накрепко застряла в его голове и так просто он не отступится. А у меня никак не получалось донести до него всю бредовость его идеи. Ну, куда он поедет и зачем? С чего вдруг его на приключения потянуло? Чего не хватает? От всех этих мыслей настроение было хуже некуда.

А Димка всё твердил:

- Поедешь?

- Да никуда я не поеду! – кричала я в ответ, а он лишь пренебрежительно усмехался.

- Боишься?

- Господи, как же я устала от всех этих разговоров, - уже тише проговорила я. – Дима, я не понимаю, откуда такая идея взялась? Да ещё так внезапно!

- Да ничего не внезапно! Или ты думала, что я так всю жизнь и собираюсь здесь прожить? До Москвы всего ничего, а мы здесь… словно от жизни настоящей оторваны.

- Что за глупости? – покачала я головой.

- Ева, это шанс, понимаешь? И он мне не просто так достался. Я несколько лет лазейку искал, а теперь, когда она нашлась, ты меня отговариваешь?

- Нет, не отговариваю, просто… А как же сын?

- А что сын? Он с матерью остаётся. Что ты ищешь проблему там, где её нет?

Я смотрела на него, видела, как подёргивается вена на его щеке, и всё равно не понимала. Несколько лет искал лазейку? И всё ради того, чтобы уехать?

- Да не уехать! – окончательно разошёлся он, когда я всё-таки решилась спросить его напрямую. – А добиться чего-то большего! Большего, для нас с тобой!.. – Он так резко замолчал, что мне поневоле показалось, что он проглотил какое-то оскорбительное слово. В последний момент успел. Зато посмотрел так, что и договаривать не пришлось. Я обиделась. Димка тяжко вздохнул, будто я его своей непонятливостью и несговорчивостью жутко измотала. – Ева, пойми, здесь нам покоя не будет. Мы ведь думали с тобой, мечтали…

- Но не о Москве, Дим. Я не хочу уезжать.

Он резко отвернулся от меня.

- Ну, вот что ты упрямишься?

- Да потому что я не хочу уезжать! Мне и здесь хорошо!

Димка обернулся и смерил меня пренебрежительным взглядом.

- Тебе хорошо? А что у тебя хорошо? Вот скажи мне!.. Сидишь, как мышь, выглянуть боишься!

- Дима!

- Ну что Дима? – выкрикнул он в ответ, но тут же взял себя в руки и заговорил уже спокойнее. – Пойми, там у тебя есть шанс, мы можем попробовать.

Я вытаращила на него глаза.

- Ты о чём сейчас говоришь?

Он стоял передо мной, смотрел сверху вниз и от этого я ещё больше занервничала. Ладони тут же повлажнели, и пришлось сжать руки в кулаки. Потом отчаянно замотала головой.

- Нет, Дим, я не могу. Я не готова.

- Я лучше знаю – готова ты или нет, - отрезал он. – Или ты собираешься всю жизнь ждать веления свыше и гномиков по углам рисовать?

- Да это не гномики, я же тебе говорила, - забормотала я, понимая, что говорить об этом сейчас уж точно не стоит, но нервничала, вот и болтала, остановиться не могла.

Калинин присел передо мной на корточки и положил ладони на мои колени.

- Ева, ты готова, - сказал он, стараясь быть как можно более убедительным.

- Дима, меня дядя не отпустит, - привела я последний аргумент, и Димка тут же вскочил, только глянул зло.

- Ты думаешь, что говоришь? Как он может тебя не отпустить? Тебе что, десять лет?!

- Не кричи, пожалуйста.

- Не кричу, - отмахнулся он. Постоял немного в стороне, а потом снова вернулся ко мне. – Обещай, что подумаешь, - попросил Димка, беря меня за руку. – Это важно, Ева. Это наше с тобой будущее.

Я только вздохнула.

- Я не знаю, Дим. Я не знаю, как мне жить в Москве. Я её даже не люблю, вот честно!

- О Господи, Ева, ну при чём тут это? Люблю, не люблю… Разве об этом надо думать? Неужели тебе не хочется, чтобы о тебе узнали? Чтобы твои картины висели в лучших галереях, чтобы их покупали?

Я моргнула.

- Ты говоришь такие вещи…

- О которых ты никогда не думала? Нельзя быть такой скромной, дорогая. Ты талантлива, я тебе об этом не раз говорил. Если лениться не будешь, то у тебя всё получится. У нас получится. Мы с тобой уедем…

Я встала, и отошла от него.

- Ева…

- Мне подумать надо! Я не могу решить всё за две минуты, Дим. Это слишком серьёзно. – Вот тут я растерялась. – Я никогда таких серьёзных решений сама не принимала.

Он выразительно закатил глаза.

Вот так мы и поговорили. Я окончательно расстроилась, все эти разговоры о переезде мне упорно не нравились, даже не смотря на то, что в случае моего согласия, всё то, о чём я так давно мечтала – сбывалось. Димка говорил о нашем – нашем с ним! – будущем, о том, что мы уедем, и не расстанемся больше. Правда, оставалось непонятным, как всё это будет. Как он решится, как я решусь, как потом в глаза смотреть буду людям… Хотя, какая разница, как смотреть, если мы уедем?

Я настолько потерялась во всех этих размышлениях, что почувствовала настоятельную потребность с кем-то это обсудить. А разговаривать о таких важных вещах надо с дядей. Можно, конечно, и с Сонькой, но с ней больше на «поболтать», посплетничать, совета попросить, а принимать решение надо с дядей. Правда, каждый раз, пытаясь представить его реакцию, вся гусиной кожей покрывалась, но лучше рассказать ему самой, чем дожидаться пока до него дойдут слухи о том, что Калинин решил покинуть наш гостеприимный город.

Предчувствуя тяжёлый разговор, я на следующий день встала пораньше, напекла пирогов (всем ведь известно, что сообщать мужчинам плохие новости лучше предварительно их хорошенько накормив), котлет нажарила, сложила всё в кастрюльки и отправилась к дяде. В его офисе по телефону ответил незнакомый голос, отнюдь не Сонькин, и сообщил, что «Борис Владимирович соизволили отправиться обедать домой». Куда соизволил отправиться его секретарь, я спрашивать не стала, решив, что это покажется совсем уж странным.

полную версию книги