Поднялся ветерок. Видимо, в вышине он был гораздо сильнее, поскольку разметал казавшиеся утром монолитными облака, и теперь я щурился от садящегося солнца. Яркое, но по-прежнему холодное, оно норовило спрятаться за своим изображением на рекламном плакате, а я строил путь к дому так, чтобы подольше не выпускать его из виду.
Шел «грибной» снежок. То есть я-то понимал, что это ветерок сдувает в крыш снежную пыль, но думать о снегопаде из ниоткуда было интереснее.
В какой-то момент в холодной крупе мне почудились алые тона. Решил: показалось. Но чем ближе подходил к дому, тем настойчивее лезли на глаза яркие красные бабочки, порхающие в вышине.
У подъезда собрался народ — еще не толпа, но уже что-то внушительное. Сверху, из-за штор и занавесок, на недотолпу взирали перепуганные, бегающие, прячущиеся, непонимающие глаза. Собравшийся народ, дружно задрав головы, пялился на балкон, на котором, счастливо улыбаясь, обрывала лепестки вчерашних роз и пригоршнями кидала их по ветру моя тёща. А молодой милиционер, придерживая фуражку, пальцем пересчитывал окна, чтобы определить нашу квартиру.
Алексей Толкачёв
Паровозики
Под звонком слева от двери номера не было. Под звонком справа было написано: «144». Мне была нужна сто сорок третья квартира, и я нажал на левую кнопку. В следующую же секунду — как будто хозяйка ждала моего звонка, стоя у себя на пороге, — послышались металлические скрипы дверного замка, шарканье ног и щелчок выключателя.
— Ктойта?
— Здравствуйте! Это Андрей, я вам звонил насчет квартиры.
Внешняя дверь открылась.
— Заходите!
Общая площадка перед двумя квартирами оказалась здорово завалена всяким барахлом: какие-то ящики, мешки с картошкой и даже старая стиральная машина. Что самое удивительное — машина эта стояла вплотную к двери сто сорок четвертой квартиры, так что ни войти в ту квартиру, ни выйти из нее было решительно невозможно.
— Соседское добро, — пояснила хозяйка. — Они на даче живут до конца ноября. А это побросали тут. Мне что, мне не жалко! Пройти можно, и ладно. Дверь, вон, стиралкой забаррикадировали. От воров, поди. Как будто воры стиралку отодвинуть не смогут!
Хозяйка, Валентина Никифоровна, как я и предполагал после нашего телефонного разговора, оказалась женщиной лет шестидесяти. Жилплощадь готова сдавать надолго, сама будет жить у сестры, в другом районе. Квартира в хреновеньком состоянии, зато цена подходящая.
— Надеюсь, безобразить тут не будете? Квартиру разрушать?
— Да что вы, Валентина Никифоровна! Я не такой человек. Я инженер, занимаюсь космической связью…
— Космической — хорошо. Вы не из Орла?
— Нет, я из Дмитрова. А что?
— Ну как же, — хозяйка внимательно посмотрела мне в глаза. — Орла, ла-ла, ла-ла?
Прочитав на моем лице полное недоумение, она явно удовлетворилась и сказала:
— Живите! Вот вам ключи. Других у меня нет, так что можете замок не менять. А хотите — меняйте… Только в общей двери оставьте какой есть, а то соседи не войдут.
Мы обменялись телефонами и прочими всевозможными координатами, я заплатил Валентине Никифоровне за первый месяц, и она пожелала мне счастливо оставаться.
Проводив хозяйку, я еще раз, более внимательно, осмотрел квартиру. Отлично, жить можно! А там, если всё будет нормально, и ремонт сделаем. Ну, это — поживем, увидим… Я, в общем-то, квартиру снял не для того, чтобы одному в ней обитать. Есть в мечтах определенные проекты. Связанные с Викой. Только пока, к сожалению, ничем особо не подкрепленные…
Сумка с самым необходимым у меня с собой, так что здесь и заночую. Завтра еще в общагу к мужикам заскочу, кое-что оттуда заберу. А к выходным постараюсь с кем-нибудь насчет машины договориться, чтобы из Дмитрова всё, что надо, сюда перевезти. Без машины никак, там ведь техника всякая: компьютер, усилитель, колонки, телевизор, ну и так еще, по мелочи…
В ванной комнате поставил на полочку стакан с зубной щеткой, пастой и бритвой, положил на раковину мыльницу. Застелил постель. У кровати стоит большой старый трехстворчатый шкаф для одежды. Правда, одна створка закрыта на замок и где ключ — неизвестно. Но другие две створки открываются. Повесил туда рубашки. Вскипятил чайник. Попил чаю с бутербродами. Покурил на балконе. За окном красота — высокие деревья: клены, тополя, разноцветная сентябрьская листва…