— Не звонил, — вздохнула я расстроено. — Мне кажется, он и не позвонит уже.
— Димка и не позвонит? Отстать, Астрид. Объявится. Он тебя специально маринует, чтобы ты вину свою прочувствовала. А ты чувствуешь?
Я с ответом медлила, и Хедер удовлетворённо хмыкнула.
— И правильно. Пусть хоть раз он к тебе на коленях приползёт. А ты его сапогом по наглой роже.
— Хед, каким сапогом? Лето на улице.
— Я бы на твоём месте специально надела. И со шпилькой, чтобы мало не показалось.
— Какая ты кровожадная. В кого только не понятно.
— Почему это непонятно? У меня дедушка хирургом был, забыла?
— А бабушка медсестрой. Добрее надо быть к людям, Хедер.
— Ну да, а они на шею потом садятся. Чем ты занимаешься одна?
— Я? — У меня возник соблазн взять и Хедер всё рассказать. Про проблемы с квартирой, про всю эту афёру, а главное, про Артёма, который, в данный момент, за хлебом в магазин отправился. Вот это обстоятельство меня больше всего и смущало. Я расскажу, а подружка завопит, через секунду в унисон с дядей: «Вызывай полицию! Где он сейчас? Далеко от тебя?», а я что скажу? За хлебом пошёл?
Закрыла глаза и соврала подружке, надеюсь, что мне не придётся вскоре об этом пожалеть:
— Картину заканчиваю. В блаженной тишине.
— Ну-ну, — хмыкнула Хедер, а на прощание довольно грозно добавила: — И не смей ему звонить! Хоть в этот раз первой не звони!
— Слушаюсь и повинуюсь, — пробормотала я, а когда передо мной, как по волшебству, в воздухе возник шуршащий пакет из соседнего супермаркета, натурально схватилась за сердце. — О Господи!.. Ты что? Я чуть не умерла!
— Испугалась? — довольно радостно рассмеялся Артём. — С кем болтала? Кому ты повинуешься?
— А тебе всё знать надо!.. — Я пихнула его локтем. Он отошёл, конечно, сразу, а мне вдруг жарко так стало, заволновалась неожиданно и быстренько на Хэддока оглянулась через плечо. Он пакет с хлебом оставил на столе, а сам развалился на диване. С хрустом потянулся и зевнул. Наблюдать за ним было очень странно, просто видеть его и то странно, а уж наблюдать, как он потягивается, как у себя дома…
— И что ты с ними делаешь? — спросил он, и я отвлеклась от своих мыслей.
— С кем?
— — С картинами.
Я пожала плечами.
— Продаю.
— И покупают?
— Иногда.
— Хороший бизнес?
— Это не бизнес, это искусство.
Артём недоверчиво усмехнулся.
— Искусства без бизнеса уже давно не бывает, детка.
— Я тебе не детка. А вот чем занимаешь ты, мне интересно?
Он откинул голову назад, чтобы видеть меня и широко улыбнулся.
— Правда, интересно?
Я нахмурилась.
— Почему-то мне не нравится, как ты улыбаешься.
— Что очень и очень странно. Обычно девушки от меня в восторге.
Я фыркнула.
— Так я тебе и поверила.
— А почему нет? Я очень даже милый… бываю иногда.
— Рада за всех твоих девушек. А на вопрос ты мой так и не ответил. Чем занимаетесь, Артём Степанович?
Он даже сел и уставился на меня с неподдельным любопытством. Я под его взглядом занервничала.
— Что ты смотришь?
Хэддок хмыкнул.
— Не стыдно по чужим сумкам лазить?
Вся краска бросилась мне в лицо, я чуть нож не выронила. Уткнулась взглядом в тарелку с салатом, нервно повела плечами, а потом совершенно фальшивым и от того противным голосом, проговорила:
— Не понимаю, о чём ты говоришь.
Артём разулыбался.
— Конечно. Что ещё ты вычитала в моём паспорте?
Я перестала притворяться и прямо взглянула на него, правда, щёки так и пылали, но с этим ничего невозможно было поделать.
— Ты прописан в Москве! Вот и отправляйся по месту прописки!
— А где прописана ты? Здесь?
Я замолчала. Прописана я здесь не была, по крайней мере, пока. Но это не даёт ему права…
— Ты же москвич! Здесь-то тебе что надо?
— Я не москвич, просто там у меня есть жильё. Какое — никакое. А как появилась возможность, я решил перебраться туда, где потише. А в этом городе мне нравится. Старинный город, красивый, уютный. Надо думать о старости.
Я пренебрежительно фыркнула.
— Тебе всего двадцать шесть, какая старость.
Артём вдруг расхохотался.
— Кажется, ты проявила большой интерес к моей скромной персоне.
— Просто мне нужно знать, что за тип появился в моей квартире. Может, ты маньяк?
Он почесал кончик носа.
— Такое мне говорили.
— Ой, замолчи. Хвастун.
— Вот уж чего нет, того нет! Ничего не придумываю, только правду говорю.
Обедать мы сели через час. Всё это время я гордо отмалчивалась, обидевшись на прозорливость Артёма и на то, что он не упускал возможности меня смутить. Хэддок с аппетитом поедал ростбиф и непонимающе посматривал на меня, пока я гоняла по тарелке два листика салата и четвертинку помидоры. В итоге, даже головой качнул и положил себе мяса.
— Что ты над собой издеваешься? — поинтересовался он.
— Почему это я издеваюсь?
— Не знаю почему. — И пакостно улыбнулся. — Знаешь, как вкусно?
Я не потрудилась ответить. Артём доел, поднялся и отнёс тарелку в раковину. Я проследила за ним взглядом.
— Никогда не понимал эту привычку худеть, — заявил он, ставя чайник на газ. — И ладно бы что-то лишнее убирали. А то всё нужное исчезает. Я вот думаю…
— А вот я думаю, — невежливо перебила я его, — что ты думаешь о чём угодно, только не о деле!
— Почему? Я всегда о деле думаю. Только это не всегда заметно с первого взгляда.
Я недоверчиво хмыкнула.
— И что же ты думаешь?
— Что нужно найти одну Настину подружку. Я видел её пару раз, кажется, её зовут Наташа.
— Кажется?
— Ну, или Надя. Что-то на Н.
— Что-то мне нехорошо.
— Это от голода, — авторитетно заявил Артём. — Я купил курабье, я обожаю курабье. Сейчас мы его с тобой…
— Ты хоть знаешь, сколько в нём калорий?
— Я не предлагаю тебе калории, я предлагаю тебе курабье. Ты знаешь, что это такое? Сладкое, рассыпчатое, тает во рту, а сверху капелька джема…
— Прекрати, — застонала я.
Он рассмеялся.
— Я не понимаю, если ты не ешь, то зачем пироги печёшь?
— Потому что я люблю готовить. Почти так же, как и рисовать. Меня это успокаивает. Это тоже искусство.
Артём кивнул, соглашаясь. Налил чаю себе и мне, высыпал из пакета в вазочку печенье и снова сел за стол.
— Так где мы будем её искать? — напомнила я ему о сути.
— Она работала в казино. Вот и съездим туда. Только завтра.
— В казино? — Я неприлично на него вытаращилась. — Кем она там работала?
— Астрид, ну откуда я знаю? Помню, что работала, говорила мне об этом, а кем — я что-то не поинтересовался.
— Как-то всё это странно. Что-то ты темнишь, Артём.
— Тебе следует мне доверять. — Он обворожительно улыбнулся.
— С какой стати?
— Потому что другого выхода у тебя нет.
— Есть. И ты это прекрасно знаешь.
— Ты так говоришь, потому что никогда не имела дел с нашей многоуважаемой полицией.
Я в упор посмотрела на него.
— А ты имел?
Он усмехнулся и глаза отвёл.
— Ты на самом деле хочешь знать правду?
Я сникла.
— Что-то мне подсказывает, что нет.
— Вот и правильно. Меньше знаешь, крепче спишь.
Он сказал «спишь», и я тут же разволновалась. До вечера было далеко, а я уже озаботилась вопросом о предстоящей ночи. В моём доме только одна кровать, на которой реально можно спать.
========== Глава 9. ==========
— Господи, я надеялась, что мне вчерашний день приснился…
В ответ на моё заявление послышался смешок.
— И тебе доброе утро.
Я уставилась на унылое, серое небо. Ни одного солнечного лучика не пробивалось через тяжёлые свинцовые тучи, природа хмурилась и я была с ней солидарна. Утро совсем недоброе. А уж глядя на Хэддока, который стоял на крыше, обдуваемый всеми ветрами, и смотрел на город, тоска накатывала с двойной силой. О чём думал — не ясно, но выглядел обеспокоенным. По крайней мере, мне так показалось и ещё больше насторожило.