Он посмотрел расписание, приколотое к стене. За неделю им было назначено сработать эскиз панно «Закат в городе» (80 см на 110 см), а завтра встать в семь, прогулять Джека, поработать карандашом и идти на лечение к одиннадцати. Потом Союз (сдать больничный), заняться с Джеком (отработка команды «лежать»). И, конечно, звонить Наташе.
Он едва проглотил таблетки и смыл водой горечь, облепившую гортань, когда в окно сильно застучали. Били кулаком, по раме. «Володька? Уже!»
Джек соскочил, одуревший, с заломленным во сне ухом. Он гавкнул в окно и стал лаять.
Павел отдернул занавеску: в темноте то всплывало, то исчезало смутное лицо. Исчезло. Теперь били в дверь: Джек побежал и басовито отозвался.
Павел пошел открывать дверь, но выскочила тетка, замахала руками:
— Паша, не ходи!.. Паша, не открывай!..
— Но ведь стучат. Открою, — говорил Павел. Сам чувствовал — таблетки начали работу. Все покачивалось — и окно, и тетка. Покачиваясь и сам, он плыл в приятное равнодушие.
— Паша, это бандиты!
— Наплевать.
Цветочки замельтешили, запрыгали — синие и красные. Павел ладонями сильно прижал глаза: зачем она шьет яркие такие халаты? Сказал:
— Бандиты кого попало не грабят.
— Не говори так, Пашенька, не говори, ты костюм купил и туфли, и собака у тебя дорогая. Знаешь, какие нынче пошли? Они в утробе матери с ножами сидели.
Павел снял ружье со стены. Теперь пусть бандиты, плевать!
Застучали в кухонное стекло. Павел взвел курки и вышел в сени.
— Кто? — спросил он.
Молчание. Джек громко нюхал дверную щель и стучал хвостом. Значит, там не бандит, а хорошо знакомый человек.
Павел двинул щеколду и приоткрыл дверь. Около крыльца в лунном свете маячил Гошка — черным длинным столбом.
— Чего тебе? — спросил Павел. (Таблетки растекались — одурью.) Гошка стоял, покачиваясь на ногах.
— Стыдно, стыдно, Гошенька, — затрещала тетка из-за плеча. — Я к вам как к родному, а вы ночью приходите, пугаете.
— Оставьте нас, мамаша, — сказал Гошка.
— Не оставлю! Паша, не верь ему, он сегодня отчаянный.
— Тогда я буду стоять до утра, — пригрозил Гошка.
«Спать, лечь спать», — мечталось Павлу.
— Тетя, уйдите, так до утра простоим. Пушку возьмите, а Джека не пускайте, — Павел спустил курки и поставил ружье к стене, звякнув стволом.
— Ну, чего?
Павел посмотрел на уличные лампы. Как звезды. Они дрожали, предсказывая сырую погоду.
— Говори.
Павел зевнул. Осторожно, чтобы не ступить мимо, слез с крыльца и сел на последнюю холодную ступень. Задом почувствовал: осень! Э-эх! Спать бы! Вытянуться и хрустнуть всеми суставами, закачаться, уплыть в счастливую страну.
— Я тебе сейчас такое скажу! — бубнил Гошка. — Такое, ты у меня выше столба скакнешь. Думал, хорошим стал! Умным сделался?
Павел клюнул носом. На крыльцо опять вышла тетка.
— Уходите! — требовала она.
— Да отвяжитесь от меня, мамаша. Идите спать! Мне с вашим г… поговорить надо.
— Сейчас же уходите!
Тетка, к изумлению Павла, вытащила из-за спины ружье и, уперев приклад в живот, навела его на Гошку. Павла заинтересовало, выстрелит или нет?
— Чертова перечница… — заворчал Гошка.
— Если будете грубить, я выстрелю.
— Курки сначала научитесь взводить, мамаша.
Тетка была смущена, но быстро нашлась:
— Паша, взведи курки, — потребовала она.
— Оставь нас, — попросил ее Павел, проводя ладонью по лбу. — А то до утра не кончим.
— Тогда я умываю руки. Но ты простудишься, я тебе пальто вынесу.
И — вынесла. Прикрыв дверь, смотрела на них в узкую щелку.
— Пашка, сегодня я к Вовке пошел. Наталья… Он ее прибил!
— Кого?..
Павел встал и теперь качался, переступая, — ноги уже плохо его держали.
— Дурак! Наташку твою! Шли к нему с Михаилом выпить — на пельмени звал, с Наташкиной получки. Пришли — а там толпа.
Павлу наконец стало ясно, что он давно спит. Он зажмурился и уронил голову на плечо.
— Да очнись, дура!
Гошка тряс его, мял плечи. Вскрикивал:
— Убило такое дерьмо! И как?! Что она нашла в нем, что они все находят в смазливых рожах?! Не понимаю, не понимаю! Нажрался, гад, дохлятина, на копытах не держишься. Бить их надо! — он встряхнул Павла и поволок за собой. — Должен ты за нее посчитаться, должен!
Одуревший Павел видел дорогу только как череду темных провалов и мостики между ними в виде поблескивающих под лампами тротуаров. Он то и дело засыпал на ходу.
…Бах! Черное с зеленым глазом набегает. Ближе, ближе. У-у, страшно!.. (Павел побежал, но Гошка клещами цапнул его за локоть и дернул обратно.) Ну, разве можно так давить живого человека? Даже смешно. А, так это такси?..