И, как бывало уже много раз, Гошка стал всматриваться, искать удобное место для смерти.
Он давно решил умирать как лесной зверь, что прячет свой будущий скелет в самое укромное, самое тихое место.
Здесь?.. Или здесь?
Гошка ходил, искал. Это была давняя его игра. Много лет тому назад Гошка уверился, что перестанет играть, если захочет. И не понимал, что постепенностью игры, ее законом он давно загнан в особый темп и что давно уже идет не игра — а его жизнь на самом полном серьезе.
…Километровый овраг к исходу своему (русло дождевых потоков) стал круче стенами, желтел глинистым расщепом.
Гошка подошел, попробовал каблуком. Это было то, что нужно — не глина, а рыхлый, крупнозернистый супесок.
Он выбрал себе один обрывчик, потом другой, третий… Но понравился ему лишь пятый, прикрытый росшими около таловыми кустами.
Сняв ружье и мешок, Гошка стал рыть широким охотничьим ножом. Рыл вглубь, легко врезаясь в рыхлый бок оврага.
Рыть было приятно. Продолжая игру, Гошка поднялся наверх и стал вырезать куски дерна. Он входил лезвием в тугое плетенье корней, отдирал пласты, откладывал их в сторону и снова врезался. Наконец образовалась глубокая и узкая канавка, отрезающая выступ обрыва. Она быстро теряла свою желтизну — супесок темнел, набухал. Гошка углубил канавку, пока не стало ясно, что несколько часов упорного (пусть мелкого) дождя обрушат вниз тонну-другую грунта. Никто его не найдет.
Но все время в нем сидела тихая, лукавая усмешка, мысль с веселым хвостиком: смерти нет. Умерев, человек возродится травой или еще чем-нибудь. Так что он, можно считать, бессмертен…
Гошка спрыгнул вниз, прибросал рюкзак песком, проверив, крепко ли стянута его горловина, потом взял ружье и боком влез в вырытую щель. Посыпался грунт — струями за ворот, в уши. Гошка помотал головой, осторожно переломил ружье, выбросил из правого ствола патрон и вынул один, давний (его он носил в кармане). Патрон был теплый и тяжелый. Гошка вложил его в ствол и захлопнул ружье. Потом вытер ствол рукавом, кое-где восковая пленка уже слетела. Он подумал: «Заржавеет». И усмехнулся, вспомнил, что на это — плевать.
И только сейчас ему стало до жути ясно, что он застрелится…
— В кого этот тип стреляет? — спросил один охотник другого. Места казались пустыми, они жалели о поездке и собак в поиск не пускали. Сейчас охотники завидовали стрелявшему. Хитрец, если дичь сыскал. Пройдоха!
Остановились. Смотрели. Но видели одно и то же — полупустота обширной, уходящей ко всем горизонтам, лесостепи. Тогда стали рассуждать:
— Тетеревов здесь, конечно, нет, — говорил один. — Зайца тоже. Может, он барсука разрыл? По оврагу звук пошел. Слышал?
— Поглядим… А звук и точно был глуховатый, земляной… Барсучок ему попался.
— Идем.
Они пошли. Собаки нервничали — то рвали из рук поводки, тянулись, трудили горло и дышали со свистом, то визжали, жались к ним.
— К ноге, Том… К ноге, Джим… — вскрикивали охотники попеременно, и поводки подергивали, и концами их помахивали — пугали собак.
— Смотри-ка, здесь рыл, — сказал первый, подойдя к краю оврага. — В окруженье зверя брал. Но странный какой-то способ — канаву сверху рыть. Держи-ка.
Он дал другому охотнику свое ружье, снял и бросил рюкзак. Затем прилег на траву и свесился так глубоко вниз, что виднелся лишь напрягшийся зад да обшарканные травой сапоги. Воскликнул оттуда глухо и горестно:
— Застрелился!
Он поднялся и теперь стоял побледневший, одергиваясь, обираясь. Говорил быстро:
— Повернется нам наша охота боком. Вот отчего меня жена не пускала, все говорила: спи. И надо же такому случиться… Что только люди с собой творят!
— А грохнуло как из орудия, — отвечал второй, привязывая собак к березке. — Люблю я овраги, за эти звуки люблю… Грохнешь — так бочонком и катится… Знаешь, ты беги на станцию за людьми, а я здесь посижу.
Ночью выпал первый снег — тонкий, слабый, на несколько солнечных дневных часов.
И эта же ночь была первой ночью Гошки в больнице. Счастливой — он лежал без признаков памяти.
ЧАСТЬ ПЯТАЯ
РЫСЬ
Глава первая
Утром в диспансере Павел сидел в мужской части очереди. Он размышлял о снеге и изобразительных возможностях зимы.
Больные, как и он, ожидавшие укол, рассуждали о питании. Один кричал:
— Витамины, витамины!.. Попробуйте льва витаминами кормить. Мясо нужно, мя-яса-а…