— Мьёрх, называй меня просто Арт. Не ломай себе язык. Нет, я заберу его с собой. Он опозорил меня, призывал к моему убийству, И теперь я забираю его. С этого момента он будет моим рабом. — Услышав это, пожилая женщина в толпе зарыдала и рухнула на колени, а затем поползла в мою сторону. Ее слов разобрать было невозможно из-за стенаний и криков.
— Арт, не делай его рабом. Этим ты обретешь на великий позор весь его род. — Видимо это просьба для Мьёрха была очень трудна.
— Мьёрх, он меня оскорбил, — парировал я слова аборигена. А сам удивился своей жесткости к матери, вращающейся акулой. Раньше бы я плюнул на задиристого наглеца, но сейчас мне не позволял характер. — И мне нужно сатисфакция.
— Арт, лучше убей его, свари в масле, подсади на кол, или повесь на собственных кишках. Так он сотрет свой позор кровью, но не замарает чести своих родных. — В словах рыбака слышалось еще больше напряжения.
Свари в масле, посади на кол, повесь на кишках... Фантазия у ребят работает как надо в плане истязаний. От одного упоминания такого мурашки по коже, уже не говоря о том, что у меня рука не поднимается вытащить из живого человека кишечник и удавить его им же.
— Убить — это слишком просто, — начал я, прогоняя пришедшие образы мелких конвульсий человека, повешенного на розово-лиловом кишечнике. — Что ты еще можешь предложить? Кроме убийства.
— Сожги его дом, забери жену или убей наследника, Арт. Только это еще хуже смерти, когда отец за свои прегрешения ведет на плаху родного сына.
Ох-ох-ох. Я только что за пять минут умудрился испортить свой образ полубога и доброго самаритянина и предстать перед деревенскими в образе князя Владимира Цепеша, которому мало просто убить врага. Нет, это определенно нужно исправлять, но пусть боятся, лишь бы уважали.
— А сколько лет сыну? — от этих слов зарыдали уже все бабы в деревне, и их примеру последовали дети и дворовые псы. Хор, надо сказать, так себе.
— Тринадцать зим Ольгерду. — Видимо, мой интерес по поводу единственного сына и наследника и во Мьёрхе пробудил почти родительские чувства. Но нет, я не собирался убивать отрока за грехи отца.
— Заканчивайте, бабы, не собираюсь я убивать невинного ребенка. — И на мое удивление весь воющий хор умолк, будто его выключили.
Когда стенания стихли окончательно, я решил пояснить свою мысль.
— Я забираю отрока в свое обучение в качестве моего помощника в странствиях. Я буду учить его ремеслу Говорящего с травами, взяв в свои подмастерья. Надеюсь, парень достаточно способный, чтобы постичь стезю Говорящего с травами. Да, он может умереть вместе со мной, если мы еще раз наткнемся на такого кровожадного человека, как его отец. Но это будет только воля случая. Надеюсь, лихо обойдет нас стороной, и через время парень вернется к родителям, обремененный грузом знаний и опытом, — я говорю заумные слова, пытаясь произвести впечатление на НПС, и, видимо, мне это удалось.
Когда я закончил, никто не посмел произнести и слова. Слышно было только шум прибоя и шорох листьев яблони, колышимых на ветру.
— Ты воистину странный Говорящий с травами, Арт. — Подозрительный взгляд Мьёрха никуда не делся, зато чувствовалось его облегчение. — В наказанье берешь в ученики. Может, вспомнишь, что я хотел тебя распотрошить и золота за это отсыплешь?
Ну да, мое решение с натяжкой тянуло на наказание. Но мне нужен был проводник, знающий об этом мире больше, чем я. А смогу ли я его научить чему-то или не смогу — это уже дело второстепенное. Если не получится, мне ничего не стоит развести руками и сказать, мол, ученик не оправдал возложенных на него надежд.
— Много встречал Говорящих с травами? — Мне и в самом деле был интересен этот вопрос, больно фанатично деревенские начали оказывать ко мне знаки почета.
— У гёртов Говорящий с травами и великие цари появляются раз в несколько десятилетий. Потому и наши скалы так скудны на пастбища. Сейчас у остгёртов есть только один Говорящий.
— И где же мой коллега по цеху? — поинтересовался я.
— Конунг Торд Бычья Голова решил, что он его собственность. У него единственного виноградники на Остгёрде и он решил посадить Говорящего с травами в железную клеть.
Сельский народ начал обсуждать такую несправедливость. Мол, Ольгерда с острова Яблони взял в ученики Говорящий с травами в наказание для отца. О как, теперь это остров Яблони, а не безымянный остров в океане. И разве это наказание? Любой конунг готов отсыпать серебра по весу сына, лишь бы оказаться на месте Ольгерда.