Нет, все-таки что-то произошло. Что-то произошло. Все знали, только он не знал. И он это почувствовал. Сосед-колобок из квартиры напротив как-то при встрече ехидно ухмыльнулся в усы. Так бы и стукнул по жирной физиономии. Даже тетя Шура, уж на что божий одуванчик, и та стала избегать его.
Игорь за полторы недели извелся, стал нервным и замкнутым от переживаний и подозрений. Одним словом, довел себя «до ручки». Однажды, решившись, он объявил ей об очередной срочной командировке. К его удивлению, она это известие восприняла довольно спокойно. Утром, тепло попрощавшись, он уехал к знакомому на дачу, где пробыл пару кошмарных дней наедине с собой и своими сомнениями. На третий, поздно вечером, вернулся в город, поднялся на четвертый этаж соседнего дома, окно лестничной площадки были расположено прямо напротив окон его квартиры. В гостиной горел свет. Он видел порхающий по комнате силуэт любимой. И вдруг откуда-то сбоку появился еще один, высокий, мужской. Он обнимал ее! Его женщину! Которую он обожал! Которую боготворил, носил на руках!
Он был в шоке. Пальцы с хрустом сжались в кулак. Он, словно зомби, вышел из подъезда, и только тогда обратил внимание, что возле их дома припаркована незнакомая серебристая иномарка.
Вернулся во двор он через несколько часов, где все это время бродил, не помнил. Машина стояла на прежнем месте. Света в окнах уже не было. Поднялся на свой этаж, бесшумно открыл замок, разулся и тихо прошел в комнату. Они крепко спали, утомленные любовной игрой. Игорь, стараясь не шуметь, быстро разделся и нырнул под одеяло…
Оба проснулись, не понимая в темноте, почему вдруг стало тесно. Гость, молодой смазливый парень, попытался вскочить, но Колосков сильной рукой обоих припечатал к ложу.
– Раз так получилось, будем жить втроем! – объявил он, удивительно для себя самого спокойным вкрадчивым голосом. Отпустив виновников своих кошмарных переживаний, он вытянулся и беззаботно закинул руки за голову. Они же, покинув оскверненное ложе и прихватив одежду, одевались наспех уже в прихожей. Через некоторое время под окнами мягко заурчал двигатель иномарки. Они уехали.
Он же провалился в какую-то бездонную пропасть. Он спал мертвецким сном целые сутки. Когда он проснулся, понял, что все на белом свете ему по фигу. Мир, его окружавший, рухнул. В нем самом что-то сломалось. Словно пружина слетела, как в часовом механизме. Несколько дней он беспробудно пил. Наконец однажды утром взглянул в ванной в овальное зеркало и не узнал себя. Из его глотки вырвался рык смертельно раненого зверя. Он одним движением смахнул с полки всю ее дорогую косметику и кулаком разнес зеркало вдребезги. По физиономии дать? Что толку? Слабак! Ты же мужик! Ну, что поделаешь! Бывает и такое! Любовь проходит! Не ты один! Возьми себя в руки! Что ты как пацан, обиженный, оскорбленный! Еще в петлю полезь! Сопли распустил! Сам виноват! Значит, мало ей уделял внимания! Человек-то он по натуре неразговорчивый, всякие там комплименты и прочую лапшу на уши вешать не умеет! А бабы на это падки, как пчелы на мед! Они как кошки: погладишь – замурлычат!
Ему вдруг стал ненавистен этот дом, где было раньше столько любви, тепла и счастья. Колосков быстро собрался, закрыл квартиру, спустился вниз, молча вручил ключ тете Шуре. Поехал прямиком к Протасову. Ввалился в кабинет, так, мол, и так, Михалыч, надоело отдыхать, хочу снова в командировку.
– Ты что, Квазик, головой шандарахнулся? Всего две недели прошло, как ты вернулся! А ты как с цепи сорвался! На тебе лица нет! – заворчал подполковник. – Что стряслось, выкладывай!
Пришлось Михалычу все выложить как на духу. Он мужик мудрый, трижды женатый. Сразу вошел в положение. Почесал свою блестящую, как у Розенбаума репу, пощипал моржовые усы и говорит: ты прав, надо обязательно ехать, только это может как-то помочь пережить свалившуюся на тебя беду. У великого Ницше где-то сказано: идешь к бабе, бери кнут! Не повезло тебе с бабой, говорит. Ой, не повезло! Лучше б собаку завел, та уж точно не обманет, не предаст. А когда отношения заходят в тупик, это ведь сразу видно. Глядишь, тебя уже никто не ласкает, не прижимается как обычно, не виснет на шее, не трезвонит о своих радостях и печалях, не встречает тебя, когда уставший открываешь дверь. А если еще к этому вместо привычных Мишутка, Мишаня, Мишенька, тебя почему-то начинают называть твердо и повелительно Михаил, считай – любовь прошла, ушла бесповоротно! Бери шинель, иди из дому!
– Все болтают, что любовь надо завоевывать! – продолжал Михалыч, не спеша разливая по стопкам армянский коньяк, извлеченный из тумбочки. – А я тебе скажу так, завоевывать ее ни в коем случае не надо! Она либо есть, либо ее просто нет! Одно из двух. Настоящая любовь – это большая редкость, скажу тебе по секрету! Когда любимая за тобой, хоть на край света. Не каждому такой подарок выпадает в жизни. Мне вот – только с третьего раза. Бог смилостивился, Настеньку послал старому лысому дураку. Если б не она, я бы после того ранения на ноги вряд ли поднялся. Выходила, голубушка. Выходила, родная.