Борис АКУНИН
КВЕСТ
Level 2. Ректорий
Логика рассуждений
у Гальтона была такая.
Кто послал альбиноса и как его на самом деле зовут – это частности. Про подстерегающие в Германии опасности знать, конечно, не помешало бы, но эта информация не поможет в решении основной задачи. Главное – установить, где именно вести поиск. Все прочее второстепенно.
– Где ведутся разработки экстракта? – сказал он в самое ухо умирающему. – Место, назовите место!
– Еще громче! Четче! Повторяйте ключевое слово! – вцепился ему в локоть Айзенкопф.
Норд закричал:
– Экстракт гениальности! Где? Место! Назови место!
Веко чекиста дрогнуло, широко раскрылось. Прямо на доктора смотрел розовый глаз с крошечным черным зрачком. Второго глаза не было.
– Ре…кторий, – прошелестели сухие губы.
– Что?!
Рот оставался открытым, глаза тоже, но чекист больше не двигался.
– Кончился, – мрачно объявил немец, державший палец на артерии. – Он сказал «ректорий»? Я правильно расслышал?
Внезапно послышался тихий стук в дверь. Все замерли.
Биохимик выхватил из кармана свой «браунинг». Зоя подняла пистолет, выпавший из руки застреленного чекиста.
– Кто там? – спросил Гальтон, встав сбоку от двери.
– Прошу извинить, сэр… Это стюард. Меня вызвали звонком в соседнюю каюту. Там жалуются, что вы разбудили их криком. Все ли у вас в порядке, сэр?
– Все в порядке. Просто выпили лишнего. Приношу извинения, – настороженно ответил Гальтон.
– Спокойной ночи, сэр. Это вы меня извините, – прошелестел голос.
Еще несколько минут прошли в напряженном молчании. Норд тоже подобрал с пола оружие, приложил ухо к двери.
Но в коридоре было тихо. Кажется, стюард был настоящий.
– Отбой, – сказал доктор, оборачиваясь. – Что за «ректорий»?
Айзенкопф остановил его жестом.
– Обсудим позже. Сначала нужно избавиться от трупа.
Он открыл окно, высунулся, внимательно осмотрелся. Потом ловко вылез на палубу.
– Давайте!
Принял тяжелое тело, которое Гальтон с Зоей перевалили через подоконник. Ее упругое плечо коснулось плеча доктора, и он подумал: «Если наша любовь так начинается, чем же она закончится?» О чем сейчас думала девушка, по ее лицу догадаться было невозможно.
Доктор тоже выбрался на палубу. Вдвоем с немцем они бросили мертвеца в море. Айзенкопф сразу же отвернулся, Гальтон же с полминуты смотрел в черноту, проглотившую человека, который предпочел смерть участи идиота или предателя. На его месте Норд поступил бы так же.
Доктор поежился.
– Идемте, что вы застряли? – поторопил Айзенкопф. – В окно теперь лазить незачем. Можно нормальным манером, через дверь.
Обоим не терпелось обсудить странный ответ чекиста.
– «Ректорий»? – повторил Норд. – Я не знаю такого русского слова, а вы? Rectory – это ведь дом приходского священника?
– Только не по-русски. – Айзенкопф тяжело вздохнул. – Неужели это был бред? Эх, лучше бы вы спросили, кто нас встретит в Бремерсхавене…
К каюте они вернулись в скорбном унынии – как, впрочем, и подобает могильщикам. И удивленно переглянулись. Из-за двери доносился нежный голос, напевавший:
«Девицы, красавицы,
душеньки, подруженьки!
Разыграйтесь, девицы,
разгуляйтесь, милые!»
– Что это?! – поразился Гальтон.
– «Хор девушек» из оперы Чайковского «Евгений Онегин», – угрюмо объяснил Айзенкопф. – Финальная картина первого акта. Крестьянские девушки ищут в лесу ягоды и радуются жизни. Интересно только, чему это радуется ее сиятельство?
Зоя сидела на корточках, подпоясавшись вместо передника полотенцем, и затирала тряпкой следы крови на ковре. Она взглянула на вошедших с лучезарной улыбкой, будто они застали ее за приятнейшим и невиннейшим занятием. Перевернутый стул стоял на месте, разлитые по столу чернила прикрывала сложенная в несколько слоев салфетка.
«Удивительная, ни на кого не похожая», уже в который раз подумал Норд, но не с восхищением, а с тревогой.
Немец раздраженно заметил:
– Женский инстинкт всегда и всюду наводить уют по-своему прелестен. А на то, что мы остались с пустыми руками, вам наплевать. Глупые мужские заботы, да?
– Всё чудесно! – Она бросилась к Гальтону и звонко его поцеловала. – Ты гений! Как замечательно, что ты нас не послушал! Ты спросил именно то, что нужно!
– Ты поняла, что он ответил?!
– Не сразу. Но потом сообразила. «Ректорием» называется здание в московском университетском квартале. Когда-то там квартировали ректоры.
– Ну и что?
– А то, что теперь в этом доме находится Музей нового человечества и Пантеон Мозга! Это невероятно! Мы еще не добрались до советской границы, а уже знаем, где ведутся секретные работы! Не придется ехать в Ленинград, не придется проверять все научные институты подряд!
Она поцеловала Гальтона еще раз, теперь в губы.
– Ну не знаю, – проворчал биохимик. – Лучше было выяснить про Бремерсхавен. Раз нами занялись агенты Коминтерна, до Москвы мы можем и не добраться… Я ваших восторгов по поводу гениальности Норда не разделяю.
– И очень хорошо, что не разделяете, – весело ответил Гальтон, очень гордый собой. – Еще не хватало, чтобы вы кинулись меня целовать вашими синтетическими губами.
– Доктор Норд, что я слышу! – недоверчиво воскликнула княжна. – Вы пошутили ?
Он расхохотался: смешно, у него получилось смешно! Глядя на него, рассмеялась и Зоя. Даже Айзенкопф фыркнул.
Ветерок шевелил занавесками открытого окна.
По ту сторону, на палубе, у самой стены, стоял мужчина со скуластым лицом. В руке он сжимал пистолет.
Мужчина прикидывал, сможет ли он через окно застрелить всех троих.
Во-первых, выходило, что не сможет. Одного – запросто. Если повезет – двоих. Но не троих, не троих!
А во-вторых, план «Б» предписывал другое.
Скуластый сопел от горя и бессильной ярости, беззвучно шепча: «Эх, товарищи, товарищи…» Потом прокусил себе до крови руку, чтобы не разрыдаться.
Последний день плавания члены группы провели не разлучаясь. Если выходили, то ненадолго и только вместе. Но предосторожности оказались излишними. Ничего угрожающего или подозрительного замечено не было.