– Нет, – сказал Айзенкопф. – Это невозможно.
– Я понимаю, о чем вы говорите. Робеспьер или Кромвель проявили свои таланты вскоре после того, как пришли в политику. Сталин же двадцать лет делал революцию, оставаясь мелкой сошкой. И вдруг этот воробьишка за короткий срок превратился в царя пернатых. Да, случай беспрецедентный.
Доктор Норд задумался. Еще две недели назад он счел бы подобную гипотезу бредом, не заслуживающим внимания серьезного человека. Но выстроилась целая цепочка фактов, каждый из которых косвенно подтверждал допустимость этой гипотезы, а в своей совокупности факты делали ее почти неспоримой. Сведения о грандиозных способностях большевистского вождя, предположим, можно отнести к области пропагандистского мифотворчества.
Но:
1) Мистер Ротвеллер не затеял бы рискованную экспедицию, не имея на то веских причин.
2) ГПУ не стало бы так нервничать, если б речь шла об обычных исследованиях в области евгеники. Мало ли в мире лабораторий, занимающихся вопросами антропогенетики?
3) Институт пролетарской ингениологии и его директор не были бы окружены такой таинственностью и такой многослойной охраной.
4) Наконец, самый непонятный и тревожный факт – мессидж, содержавшийся в тайнике. Кто бы ни оставил это послание, смысл его очевиден. Во всяком случае, в той части, где прямо говорится о «фармацевте великого человека», то есть профессоре Громове.
Повторив все эти соображения вслух, Гальтон задал коллегам главный вопрос:
– Сформулируем цель. Теперь, когда мы знаем то, что мы знаем, в чем состоит наша задача?
Айзенкопф ответил без колебаний:
– Громова уничтожить. Сыворотку гениальности изъять для дальнейшего изучения.
– Абсолютно согласна, – поддержала своего вечного оппонента княжна. – Прибавлю одно: нужно лишить большевиков возможности продолжать исследования в этой сфере.
Доктор не ожидал такого спонтанного и незыблемого единодушия.
– Речь идет не об опасном маньяке, не о гангстере. Убить ученого? И, судя по всему, незаурядного? Извините, но это противоречит моим правилам.
– Громов опаснее любого гангстера, – с глубокой убежденностью сказал биохимик. – Если мы отступимся и предоставим большевикам свободу действий, через пару лет вы сами проклянете ваши чистоплюйские правила и застрелитесь от раскаяния, да будет поздно. Неужели вы не видите? В мире идет свирепая война на выживание. Естественный отбор, джунгли. Кто мягкотел, сентиментален, медлителен, того сожрут. Вот, например, вы не дали мне прикончить чекистов. Это была ошибка, слабость, из-за которой наша экспедиция, и без того рискованная, подвергается еще большей опасности.
Видя, что брутальные аргументы Айзенкопфа не действуют, в разговор вступила Зоя:
– Боюсь, Гальтон, что он прав. Не будем забывать, что мы с тобой врачи. Здесь, в Советской России, зреет злокачественная опухоль. Ее нужно как можно скорей вырезать. Если мы протянем, операция будет гораздо более тяжелой. А может быть, оперировать окажется поздно. Думай, Гальтон. Ты же умный!
И Норд последовал этому совету.
Он поднял глаза к потолку, где румяная сильфида тщетно пыталась выдернуть из груди стрелу купидона, и честно попробовал найти какое-нибудь другое, более гуманное решение.
Не нашел.
Когда-нибудь мир несомненно станет более цивилизованным и научится избавляться от назревающих угроз без хирургического вмешательства – при помощи мудрой профилактики или медикаментозно. Но не в первой половине буйного двадцатого века…
Члены экспедиции терпеливо ждали, чем закончатся раздумья руководителя. Наконец он со вздохом произнес:
– Что ж, цели обозначены: первая – Громов, вторая – экстракт, третья – прекращение разработок. Переходим к следующему этапу. Как этих целей достичь? Слушаю ваши предложения.
Немец с княжной переглянулись.
– Это мы ждем ваших указаний. – Айзенкопф покачал головой, точь-в-точь как китайский болванчик. – Когда я спросил мистера Ротвеллера, почему начальником экспедиции назначают не меня, а какого-то этноботаника без опыта подобных операций, Джей-Пи ответил: «У Норда выше коэффициент си-ди-эм».
– Мне было сказано то же самое, – кивнула Зоя.
Биохимик уставился на нее с недоверием:
– Вы… вы имели наглость претендовать на руководство экспедицией?! Невероятно!
– Что же здесь такого невероятного, китайский вы индюк! – вспыхнула Зоя. – От меня в Москве куда больше пользы, чем от вас вместе взятых!
– Погодите! – вмешался в их перебранку Гальтон. – Что это за коэффициент такой – CDM?