– Про это потом, – осторожно сказал Норд. – Покрышка проколотая – ваша работа?
– Само собой. У нас ведь воздушного шара не припасено, пришлось за забором остаться. Не могу передать, до чего это было обидно. Однако набрались терпения, ждем. Вдруг смотрю – охрана засуетилась, из гаража машину выкатывает. Надо же было как следует рассмотреть, кто в нее сядет? Вот и подослал Люсина слегка подпортить социалистическую собственность. Ну, а когда появился мистер Норд, да принялся распоряжаться, стало мне от любопытства просто невмоготу. Вот и сымпровизировал мизансцену. Одна секунда озарения, десять минут препирательств с товарищем Стрекозкиной (она у нас застенчивая), еще пять минут на выбор места и раздевание… А вот и наша наяда.
На дорогу, оправляя юбку, вышла девушка. Гальтон узнал в ней попутчицу из вагона.
– Чего вы обзываетесь, товарищ Октябрьский? – сказала она, глядя в сторону. Даже в тусклом свете, падавшем из кабины, было видно, что ее курносое личико покрыто красными пятнами. – А ты, Никишка, сволочь, если подглядывал!
– Лиз, я ж честное комсомольское давал! Я в сторону глядел, вот чтоб мне провалиться!
Начальник с комической торжественностью заявил:
– Молодец, товарищ Стрекозкина. Преодолела мещанскую застенчивость ради пользы дела. Получишь благодарность в приказе. И не переживай. Люсин – парень положительный, раз обещал не подглядывать, то не подглядывал. Мистер Норд не в счет, он иностранец и вообще без пяти минут покойник. А меня тебе смущаться нечего. – Он толкнул Гальтона локтем в бок и подмигнул. – Мы с товарищем Стрекозкиной состоим в здоровых физиологических отношениях. Само собой, во внеслужебное время.
– Бесстыжий ты, Лёша! – жалобно сказала сотрудница, садясь на заднее сиденье.
Октябрьский ответил ей строго:
– В данный момент, товарищ агент второго разряда, я вам не Лёша, потому что мы находимся на задании. Ясно?
– Так точно, ясно.
Девушка надулась и стала смотреть в окно.
Вся эта сцена, возможно, позабавила бы доктора, если б не оброненное вскользь замечание о «без пяти минут покойнике». Вспомнилось, как при расставании у вокзала русский посоветовал «выметаться из страны» и больше ему не попадаться.
Но больше ничего угрожающего Октябрьский пока не говорил. Он даже убрал оружие – правда, «молодожен» по-прежнему держал американца на мушке.
– Видите, мистер Норд, я раскрыл вам все свои секреты, вплоть до интимных. Жду взаимности. Я сгораю от любопытства. Что там, в лесу, за высоким забором? Только, пожалуйста, не омрачайте наши высокие отношения мелким враньем.
А Гальтон и не собирался врать. Во-первых, он с детства плохо владел этим тонким искусством. Во-вторых, отлично понимал, что обмануть такого оппонента все равно не удастся. В-третьих же, доктор уже определил линию поведения: говорить правду, одну только правду и ничего кроме правды. Ноне всюправду . Например, о старом мальчике товарищу Октябрьскому знать незачем. Контрразведчик преодолел неимоверные препятствия, чтобы истребить Громова. И уж тем более захочет уничтожить того, крохами с чьего стола Громов питался…
– Для начала, мой американский друг, объясните-ка, почему вы тут распоряжаетесь, а охрана подает вам персональное авто, словно члену ВЦИК?
– Потому что я назвал пароль.
– Откуда вы его узнали?
– От заведующего Заповедником.
Октябрьский рассердился.
– Я что, информацию из вас по капле буду выжимать? Это невежливо. Почему гражданин заведующий вздумал сообщить вам пароль?
Норд молчал. Он вдруг передумал говорить правду и ничего кроме правды. Октябрьский слишком умен. Не успокоится, пока не выяснит всё до конца. Появилась другая идея: прибегнуть к помощи эффектного отвлекающего маневра.
– Я его загипнотизировал. Я в совершенстве владею техникой гипноза.
– Не морочьте мне голову, – оскорбился русский. – Мы серьезные люди.
– Не верите?
Одного взгляда на контрразведчика было довольно, чтобы понять: неподатливый материал. Норд посмотрел на Никифора Люсина. Обернулся на девушку.
Пожалуй, она. Судя по глазам и выражению лица, степень внушаемости у нее высокая.
– Пожалуйста, смотрите на меня.
Девушка презрительно фыркнула и отвернулась.
– Смотри на него, Лиза, смотри. Он тебя не укусит.
– Есть смотреть.
Стрекозкина исполнительно уставилась на американца.
– Вода, вы видите воду… Она журчит, шелестит, шепчет… Сверкает искорками…
Доктор медленно проговаривал обычную гипногенную абракадабру, изобилующую шипящими и свистящими, делая рукой пассы.
Материал оказался идеально податливым. Уже на второй минуте ресницы девушки дрогнули, голова начала клониться книзу. Стрекозкина глубоко вздохнула и погрузилась в глубокий сон.
– Впечатлительно, – с уважением сказал Октябрьский. – Надо будет поучиться. Удобнейшая вещь! Особенно в общении с женщинами. От материалистических взглядов не отрекаюсь, но вношу в них некоторую коррекцию: существуют явления, для которых у современной науки пока нет объяснений… Всё, Лиза, просыпайся!
– Она не проснется. Пока я сам не выведу ее из этого состояния.
– Правда что ли? Ну черт с ней, пусть отдохнет. Бедняжка устала, набегалась… Хорошо. С паролем ясно. Теперь рассказывайте про «Ленинский путь». Что там такое? Ради чего столько таинственности?
– Ради «эликсира власти». Не суррогатного, а подлинного. Он был спрятан на территории поселка. Выяснилось вот что…
Приподняв брови, русский внимательно выслушал рассказ о загадочном препарате, делающем вождей гениальными. Выслушал и не поверил.
– Ну уж это абсолютная мистика. Нет никакого «эликсира власти».
– Есть. Можете считать его еще одним феноменом, который современной науке не по зубам. Сотрудники ГПУ несколько лет ходили вокруг да около, огородили предполагаемое местонахождение тайника тройной охраной, но так и не нашли. А я нашел.
– Вот в это я верю. Вы господин оборотистый. Рассказывайте, рассказывайте. Что представляет собой сие волшебное зелье? – скептически спросил Октябрьский. – Куда вы гнали на машине? Почему один? Где ваши напарники?