Доктор Норд знал, что предложение будет сделано напрямую. И уже решил, как надо ответить.
– Нет, не готов. Я совершаю слишком много ошибок. А хуже всего то, что я совсем не разбираюсь в людях… Для частного человека это паршиво, но пережить можно. – Он откашлялся. – А если и нельзя… пережить, то все равно – речь идет всего лишь о Гальтоне Норде. Однако миссия, о которой вы говорите, слишком высока и ответственна. Вам нужно искать другого Преемника, который справится с нею лучше, чем я.
Джей-Пи прошептал:
– Дежа-вю… Вся моя жизнь – сплошное дежа-вю… – Чему-то с грустью усмехнулся и мягко сказал. – Ну разумеется, вы не готовы. Вам предстоит еще многому научиться, стать другим человеком. Я буду вести вас по этому пути и не передам вам своей власти, пока вы не почувствуете себя уверенно. На это уйдут долгие годы. Я очень устал, мне хочется уйти. Теперь уже окончательно. Но я буду рядом с вами столько, сколько понадобится. В конце концов, что такое десять или даже двадцать лет для человека, который скоро встретит свой триста пятьдесят восьмой день рождения.
Он засмеялся и протянул Гальтону ладонь. Рукопожатие Судьи оказалось неожиданно крепким и бодрым. Оно словно наполнило доктора энергией.
– Ну, если так… Я все равно думаю, что не заслуживаю такой великой чести, однако… Если вы обещаете, что не оставите меня до тех пор, пока я не подготовлюсь как следует… Что ж, я согласен.
– Вы должны знать, что Преемник, и тем более Судья, обречен на полное одиночество. У нас не может быть никаких привязанностей, личных связей, семьи. Я смог себе позволить эту роскошь, лишь когда удалился от дел.
– Я понимаю. Иначе было бы невозможно отдаваться Службе беспристрастно и без остатка.
Внезапно Ротвеллер высвободил руку, обошел вокруг стола и встал с той стороны, словно отгородившись от собеседника широкой полированной поверхностью.
– Вы согласились слишком легко. Я знаю, чем это вызвано. – Он погрозил Гальтону сухим пальцем и сделался похож на самого настоящего сурового судью, готового призвать подсудимого к ответу. – Вас ничто не удерживает в мире обычных человеческих чувств. Ибо вы думаете, что вас предала женщина, которую вы любили. Но это не так. Зоя Клински, как и Курт Айзенкопф, выполняла мое задание. Ему было поручено заниматься эликсиром; ей – спасти Самсона, если он еще жив…
– Но…
– Молчите и слушайте. Да, мисс Клински находилась в контакте с начальником военной контрразведки мистером Октябрьски. По моему указанию во время прошлогодней командировки в Советскую Россию она вышла на оппонентов Громова и согласилась стать их секретным агентом. На самом деле она все время работала только на меня. Я получал от нее донесения о всех ваших действиях в Москве. Когда она сообщила, что Институт пролетарской ингениологии разместился по соседству с университетским Ректорием, я понял, что это неспроста. Значит, Самсон не умер. Когда-то, очень давно, он жил в том доме. Полагаю, Громов рассчитывал со временем переселить туда своего Учителя из Заповедника.
Гальтон вспомнил, что часть помещений музея была восстановлена в прежнем виде так же скрупулезно, как «детская» в усадьбе. Вероятно, насчет Ректория миллиардер был прав. Как и насчет всего остального. Однако сейчас Норда занимали не намерения покойного Громова.
– Послушайте, я собственными глазами видел, как она отрезала Пациенту голову! Ничего себе спасение!
– Именно спасение. По показаниям приборов мисс Клински видела, что Самсон угасает. Она не могла заставить его сердце работать. Но могла попытаться законсервировать мозг. Что и было сделано. Сейчас во все мои клиники отдано распоряжение немедленно докладывать обо всех жертвах несчастных случаев – молодых, физических сильных. Когда-то Самсон помог мне обрести новую жизнь. Я с удовольствием сделаю для него то же самое. Пусть живет себе на покое и занимается наукой. Я так по нему соскучился!
Мистер Один Процент снова улыбнулся, но не горько, а растроганно, и древнее мумиеобразное лицо вдруг ожило и потеплело.
– Это вам, мистер Норд. – Старец положил на стол конверт. – Прочтите, и тогда уж принимайте решение. Чтоб потом не пожалеть.
– Что это? – спросил доктор, и сразу же узнал ровный, красивый почерк. Кровь отлила от лица Гальтона, пальцы никак не могли надорвать конверт.
«Милый, милый, милый. У меня чуть не разорвалось сердце, когда ты лишился чувств. Я и не знала, как сильно ты меня любишь. Но я не могла тратить время на объяснения, счет шел на минуты. Ты простишь меня?Ведь теперь тебе известна вся правда.
Сейчас я хочу сказать только одно. Не соглашайся! Ради меня. Ради себя. Пусть мир спасает кто-нибудь другой, а мы с тобой лучше спасем друг друга. Нет страшнее ошибки, чем пожертвовать любовью – ради чего бы там ни было. Посмотри, что случилось с Самсоном. Он был умный и хороший, но без любви он заблудился и пропал. Как ребенок без матери. Как ты без меня.
Я жду тебя.»
Доктор перечитал это короткое письмо несколько раз. Листок трепетал в его руках, будто в кабинете вдруг задул ветер.
– Я должен с ней увидеться, – хрипло сказал Норд. – Чтобы всё объяснить. Потом приму решение.
– Зое ничего объяснять не нужно. Она и так всё знает. А встретиться с ней вы, конечно, можете. Но в этом случае мое предложение снимается.
– Но почему?!
– Решение увидеться с любимой женщиной – это уже выбор.
Чертов старик опять прав, опустив голову, подумал Гальтон.
– Скажите, ваша честь, а почему вам обязательно нужен Преемник, а не Преемница?
– Таков древний закон. Менять его Судья не вправе.
– От этого и происходят все исторические ошибки! Самые важные решения принимают мужчины, а они составляют лишь половину человечества, притом не лучшую! Как же ваше драгоценное равновесие?
Судья наклонил голову.
– Я думал об этом… Возможно, Белым Судьей бывают только женщины? Это было бы логично. Есть вы, Черный Судья, мужчина. И где-то, неизвестно где, есть Белый Судья, женщина. Она, как и вы, обречена на вечное одиночество и тоже не знает наверняка, существуете вы или нет. Но ваше взаимное тяготение друг к другу, вероятно, и есть та ось, на которой держится мир… Однако хватит разговоров. Какое решение вы принимаете?