- Боюсь, лорд, долг у вас не передо мной, а перед пекарем, - я пожала плечами, - ваш малыш явно неравнодушен к кухне Светлого леса. Как-то не слишком патриотично, не находите?
- Да ради Сереброликой, - легко согласился дроу, - если это поможет, я готов даже спеть ему на ночь "Слово к Иллиен"!
Сильно! Я, впрочем, не удивилась. Своих коней дроу держали не за ездовых животных, а, скорее, за младших, нежно любимых и опекаемых родственников и, если б это было возможно технически, пожалуй, не садились на них верхом, а сами бы носили на руках. Спрашивается, на кой вороне парашют? Для чего дору, обитавшим в подгорных пещерах, лошади? Я припомнила, что сами легендарные кони дроу водились в какой-то загадочной Лунной Долине, месте, которое скрывалось почище алмазного запаса этой хитро... умной расы. И если какой-то дроу решал отправиться в путешествие, он призывал коня - и конь появлялся. Такой темноэльфийский вариант сказки про Сивку-Бурку. Да-а-а... А ведь это означает, что портальной магией, которой дроу обязаны как минимум 80% своей зловещей славы, владеют не сами темные эльфы, а их кони! Теперь ясно, почему потеря коня - такое несчастье. Тут не только презренный эпос давних недругов запоешь - голым по всем предгорьям проскачешь с цветущим снежником в... зубах. А высокомерные родичи сочтут это подвигом.
Занавески мышастой кареты еле заметно шевельнулись. Я повернула голову.
...Ничего особенного. Ничего страшного, зловещего или потустороннего. Просто взгляд. Любопытный взгляд, как мне показалось - девочки, нашей с Рысем ровесницы. И почему меня вдруг обдало таким холодом? Ручаюсь, что это был не порыв северного ветра и не наступающие сумерки. Холод пришел изнутри. Словно там, глубоко, в самом сердце горела свеча, красивым, ровным рыжим пламенем. И вот сейчас на эту свечу кто-то дунул. Пламя дрогнуло, качнулось... Не погасло - но мне стало очень не по себе.
Из сумеречного состояния меня выдернул голос. Он звучал не высокомерно, не презрительно, не хамовато - но настолько отстраненно, что я почувствовала себя близкой родственницей кольчатого червя, наделенной органами слуха и речи, но отнюдь не разумом.
- ... Не согласятся ли ваши кони разделить путь с нашими?
Говорил дроу. На Земле я дала бы ему лет 28 - 30, и ни за что не признала бы в нем воина, скорее заподозрила бы танцора или фигуриста. Красивый, как и все темные, смуглый и черноглазый. Он выдал свой перл с каменным лицом, глядя сквозь хозяина обоза, словно тот был стеклянным. Пожалуй, если поместить прямо за Павием книгу - этот тип спокойно смог бы ее читать.
- Слышала? - вполголоса спросил Рысь, - этикет по дроу! Просить о чем-то "низшие расы" - да они скорее удавятся!
- А так - пусть лошади договариваются? - хихикнула я, - а что, остроумно.
Павий, похоже, считал так же. Улыбнувшись в едва обозначенные усы, он подвел своего чалого красавца и, потрепав по холке, спросил:
- Что, Славко, возьмем попутчиков. Вроде, ребята неплохие. Я имею в виду тех, у кого копыта...
Дроу потемнел лицом, но возразить ему было нечего. Не доказывать же этим недоделкам Двуединого, что темные эльфы ничуть не хуже коней! А Славко, меж тем, дружески ткнул мягким храпом Снежногривого, тот мотнул головой и тонко всхрапнул. Кони договорились.
Костер мы разожгли сами. Хотя купчиха и звала нас "к себе", обещая вкусную кашу, но "светская жизнь" не манила. Сар сидел связанный на телеге с поросятами, Рысь оказался бардом, обоз собирался таранить Малахитовый кряж, а жизней оставалось с гулькин нос.
Лес обступил нас как страшная сказка. Темный и влекущий, он что-то говорил мне тихо-тихо, на пороге слышимости, но казалось, что еще немного - и я его пойму. Может быть, просыпалось наследие предков? А может, играло дурные шутки слишком богатое воображение.
Искусством превращения сушки в бублик мы не владели, поэтому пришлось поступить проще: вскипятить воду, кинуть в нее малиновых веточек и, сдобрив медом, выпить на сон грядущий, макая в кружки засохший белый хлеб.
Спать улеглись на одной из телег, прижавшись друг к другу как котята и стараясь не думать о мальчишке-колдуне. А оно все думалось и думалось.
Под утро я зверски замерзла. Видимо, Рысь тоже, потому что проснулись мы практически одновременно - от того, что чуть не задушили друг друга в попытках согреться. Мои самопальные плащи тут сгодились бы разве на саван. Те, что мы прикупили в Туманном были лучше, но ненамного. Кто-то из обозных пожалел двоих прибившихся к ним детишек и укрыл ночью тулупом, старым и рваным, но классная вещь оказалась безобразно коротка, да и узковата на двоих.
Сели мы рывком, синхронно стуча зубами.
- Мальчики направо, коней отвязывать, девочки налево, ромашки собирать, - буркнула я и, не дожидаясь комментариев, бодро порысила в ближайшие кусты.
Звезды над головой были чудовищно яркими. Ну вот откуда летом, после такой удушливой жары - заморозок!? Причем, реальный такой заморозок, с инеем на траве, ставшей вдруг ломкой и колкой.
Сделав неотложное дело, я немного постояла, решая, стоит ли умыться и заняться завтраком, или умнее будет вернуться к родному тулупу и "добрать" прерванный сон. Желание попить водички победило и я, почти на ощупь, двинулась к ручью. Звезды, хоть и сияли, как нанятые по очень дорогому контракту, но света от них почти не было, а "белых" ночей мир Эльтиа не знал. Пробираясь на шум бегущей воды я думала об аномальной погоде, влипшем Саре, нагрянувших дроу... И не сразу поняла, что в чужом и темном лесу мне стало гораздо комфортнее. Я уже не сжималась в тщетных попытках согреться, не выстукивала зубами замысловатую дробь, не пыталась подавить внутреннюю дрожь, не терла руки, покрытые "гусиной кожей".
В лесу стало тепло. Так тепло, как бывает лишь в середине жаркого лета.
Ручей бежал по камушкам, воркуя и смеясь, и его спутанные пряди переливались в свете шалых звезд. Я наклонилась и зачерпнула хрустальной воды. Теплая!
Возвращалась я в прекрасном настроении. Напилась вкусной воды, искупалась, совсем согрелась. Интересно, как Сар пережил эту ночь? Ведь у него не было не то что тулупа, но даже плаща. Бесь! Надо было отдать ему хоть один... А вдруг парень замерз насмерть?
Я ускорила шаг - и под ноги немедленно подвернулся какой-то корень.
- Твою конвергенцию! - почти заорала я, скатываясь в овраг и скользя по сырой траве. Одежда мгновенно промокла насквозь. Это была не роса, сообразила я секунду спустя. Иней растаял...
Что же такое случилось этой ночью в лесу? Сар? Озяб и случайно заколдовал весь мир в радиусе пары десятков шагов от своей замерзающей персоны?
Овраг вывел меня к погасшему кострищу. Чужому. Я хотела проскользнуть краем, чтобы не будить добрых попутчиков, но остановилась, заметив, что здесь никто не спит. Двое мужчин - и молодая женщина остервенело трясли третьего. Тот мотылялся, как тряпичная кукла. Старший из троицы первым оставил странное занятие и попытался обнять женщину. Та вырвалась, заехав второму в нос и, упав на неподвижное тело, зарыдала: глухо, горько, с тоскливыми волчьими подвываниями.
Пятясь, я поспешила убраться назад, молясь пресветлой, чтобы меня никто не увидел и не услышал. Напрасный труд! След я оставила вполне четкий, и оборотень-волк мог пройти по нему в любом состоянии, вообще не напрягаясь.
Рысь ждал меня на "нашем" месте. Он справился гораздо быстрее и сейчас сидел на корточках, наблюдая, как над грамотно сложенным костерком поднимается и уходит в светлеющее небо серая струйка дыма. Вода в котелке пока не кипела, но уже готовилась.