Шутка волхва на несколько поколений задала алгоритм действию охотников. Они метили свои трофеи гербами, уповая на грядущие подсчеты. Дамы же безрассудных охотников-графов вынуждены были щеголять в заморских мехах, а залы и спальни своих замков утеплять гобеленами.
Не бывает худа без добра, жены спорщиков наловчились так искусно плести гобелены, что прославились этими уменьями на все королевство. Графини из поколения в поколение передавали секреты мастерства дочерям и снохам, а сами чудесные изделия графинь можно было получить только в дар. И очень немногие замки могли ими похвастаться. Парочка ковров на самом почетном месте висела в королевской зале торжественных приемов, целых три гобелена украшали спальню герцога.
Принц Сумерек, пользуясь особым, исключительным расположением всех женщин королевства не зависимо от их происхождения и возраста, обладал целой коллекцией драгоценных ковров, но ни одного гобелена не удавалось раздобыть дому Мирабель, несмотря на все ее ухищрения. Впрочем, Дик был вполне удовлетворен рукодельем самой Мирабель и их дочерей. На его взгляд гобелены в его доме были ничуть не хуже прославленных графских.
Пещера все еще была далека от заполнения, но зато в ней по-прежнему было приютно. Дик с горечью вспомнил, что не успел, как собирался показать сыновьям графов тайные тропы из этой пещеры. Он вздохнул и подумал, что, может быть, они сами их обнаружат, и, может быть, даже так будет лучше. Радость открытия подземных чертогов на виноградном поле его юности все еще была с ним. Дик улыбнулся и продолжил свой горестный прощальный Квест.
Оставалось недолго. По гранитному ребру до оползня… там придется что-нибудь придумать.
Дик остановился, как и прежде над ямой, оставленной корнями кривой сосны и посмотрел вниз на реку.
- Мирабель!!! – с горечью выкрикнул он, с горечью и надеждой.
Но чудо длилось только миг, ее имя унесло грохотом в тот же миг проснувшейся Золотинки.
«Мирабель» - так звался каждый его шаг на этом возвратном пути.
- Мирабель, - шептал Дик, съезжая как на сноуборде по глинистой осыпи к реке.
- Мирабель, - твердил он у заветного мраморного грота, все еще таившегося под спудом оползня.
- Мирабель, - молил он, сквозь радужный туман слез, разглядывая оставшиеся от моста камни, зачарованные серебром у себя под ногами.
- Мирабель, - сказал он пирующим эльфам и те подняли кубки в память о ней.
- Мирабель, Мирабель, Мирабель…
У дуба с омелой он снял с пояса веревку и забросил ее на прямой сук. С той стороны, где сучья составляли лестницу, он не стал взбираться. Пятно пала в месте развоплощения ликантропа все еще чернело среди опавшей листвы.
Дик покачал головой, припоминая, что за долгие годы, прожитые в этой волшебной стране так ни разу и не поинтересовался секретом воздействия серебра на нежить. Теперь уже не узнать, не постичь, не вернуть…
С помощью веревки Дик добрался до укрывища – круглой дощатой площадки несокрушимо вросшей в тройную развилку могучего ствола. Там, невредимый стоял ларец, покрытый затейливыми рунами, а в нем снежно-белый короткий плащ пажа, украшенный ярко-красной вязью вышитой тайными рунами надписи. Дик аккуратно свернул его и сложил в свой заплечный мешок. Там же, в мешке, он нашел свою серебряную флягу, которую он в первый же день своего пребывания здесь обменял на фляжку Лесли. Дар возвратил ему первенец Лесли, нынешний граф, возглавивший род, после добровольно ухода отца в Гавани. Дик опять невольно вспомнил всех друзей, которых он пережил в этом мире. Отогнать печаль можно было, только вспомнив их детей и внуков – славную молодую поросль. Все хорошо, все так хорошо, в оставляемом им мире, а впереди долг. Дик спустился на тропу и сделал несколько оставшихся шагов.
В тот миг, когда тропа за его спиной подернулась на миг радужной дымкой, он опять позвал Мирабель, и весь путь назад, уже в его мире, тоже звался ее именем. Дик спустился к Золотинке, прежней Золотинке его детства, в которой пескарю было тесно, и быстро нашел заветную запруду, у которой они с отцом всегда делали привал.
Он снял с плеч рюкзак и нагнулся над гладью воды…. В темном зеркале запруды, отразились высокие облака в полном безветрии и лицо его младшего сына…