Но вот теперь, волхв определил, что грядет время перемен и, если ему и его ученице принцессе Мирабель не удастся предотвратить некие события, равновесие будет неизбежно нарушено, и последуют неисчислимые бедствия.
Мирабель вычислила часы ночи, в которые мирозданье позволит ей заглянуть за таинственную завесу и увидеть сущее в истинном свете. И вот она здесь. На смотровой площадке древнего несокрушимого донжона. Под звездным августовским небом и то, что ей удалось разглядеть в предрассветном сумраке, заставило ее содрогнуться.
Мирабель задумалась и машинально, сотворив несложное заклинание, легкими прозрачными пальчиками принялась прясть тонкую «нить» из предрассветного тумана, заполнявшего пространство за парапетом. «Нить» посверкивая отсветом меркнувших звезд и аметистовыми всполохами горного рассвета, послушно укладывалась к ногам волшебницы мягкими мотками. Удивленно и неодобрительно зачирикал дрозд, зачем-то свивший гнездо в ветшающей бойнице. Мирабель рассмеялась его негодованию и, щелкнув пальцами, рассеяла иллюзию.
Что ж, дрозд прав. Не до иллюзий, не до фокусов и не до забав теперь. Да и не до смеха… И волхв прав. В предрассветном мраке с верхней смотровой площадки, где за целое столетие дожди не смыли следы копоти дозорных костров, а ветра так и не развеяли пепел и золу, забившуюся в швы каменной кладки, Мирабель ясно увидела, насколько волхв прав. Со стороны Гаваней наползали коричневые спутанные тенета злобных помыслов и нечестивых желаний. И, да, слишком много сиротских слез льется там по ночам тайно, скрытно от мира. Горючих слез. На западе, в землях трех Привратников, тоже не спокойно. Там багровыми отсветами дает о себе знать гневливость, гордыня и вспыльчивость. Привратники того и гляди откроют военные действия друг против друга.
Над Сумеречным ущельем уже который год взывает к небу аура одинокого, разлученного с возлюбленной навеки. Неведомый страдалец молит об избавлении от жизни. Но его срок еще очень далек от завершения. Сколько же еще ему безответно взывать к равнодушному небу? И сколько бессонных ночей проведет он в бессмысленных мольбах, неведомо для себя нарушая своим отчаянием Равновесие.
И даже в землях Виноградаря на южном склоне Драконова хребта, обычно счастливых и безмятежных, тоже кто-то молит судьбу о последнем рассвете. Неужели еще чьи-то страдания столь нестерпимы? В этих мольбах даже уже не отчаяние. Беспросветная тоска.
Но самое страшное творится в запретных землях, за Порубежьем. Там просто средоточие вихрей инферно. Они вот-вот сольются в огромный клубящийся мраком столб и достигнут небес. И тогда под ногами жителей запретных земель разверзнется клокочущая бездна. И, возможно, в этом случае и Горному королевству не устоять. Переполнится чаша гнева и боли и прольет свои потоки через Порубежье, и содрогнется, проснувшийся Дракон, как пылинки стряхивая с себя замки, деревушки и одинокие хижины пастухов. Огненная лава, вырвавшись из недр Драконова хребта, зальет бесчисленные виноградники с тучными зреющими гроздьями, испарит Благодатную реку, превратит цветущие долины в выжженные земли погубленные навсегда. И еще, и это самое непостижимое, из Порубежья к королевскому замку протянулась черная тропа. Чья-то пагубная, злая воля, привела или приведет самое чудовищное, проклятое существо прямо в королевские покои. И совсем неясно, сможет ли она, Мирабель защитить сердца королевства от этого неведомого врага.
«Сделай с этим что-нибудь, Мирабель» Что?! Во имя всех богов прошлых, нынешних и грядущих? Что с этим можно сделать? Как вернуть Равновесие? И почему это выпало на долю именно ей!
***
Мирабель осторожно ступала по гладким яшмовым плиткам, беззвучно пробираясь в свои покои. Она еще не решила, что именно она сделает и с чего начнет. Пока нужно хотя бы добраться, незамеченной слугами, до тайной комнаты. По крайней мере, здесь она еще не опоздала. Слуги пока спят… и никто ей не помешает размышлять и действовать. А, нет! Кого-то нелегкая подняла с постели в такую рань.
— Арела?
Легкий девичий силуэт проявился в свете догорающего факела. Девочка сделала несколько шагов ей навстречу, и Мирабель явственно разглядела залитое слезами личико младшей сестренки.
— Динни? Маленькая, ты почему не спишь?
— Плохой сон, прибежала к тебе, а тебя нет!
Вот они, сиротские слезы, которые некому утереть. Гораздо ближе, чем она думала. Не в Гаванях. Здесь, в соседних покоях, на лице ее младшей сестренки. Да, и она Мирабель, и ее сестры и старший брат, правящий король, тоже сироты. Но сиротство Динни наступило слишком рано.
Мирабель обняла босоногую, продрогшую сестренку.
— Динни, маленькая, я с тобой…
И как сказать сестренке, что она спешит, что промедление смерти подобно, что ей нужно время для того, чтобы принять решение. И как можно скорее начать действовать.
— А ты не уйдешь в свои подземелья?
— Возможно, уйду. Но ненадолго.
— А как же я? — горько всхлипнула девчонка, — Вы все меня оставили…
— Даже Рик?
— Он вчера прогнал меня от королевских покоев, как… как собачонку приблудную…
— Рик? Твой Рик, тебя прогнал?
Динни досадливо притопнула босой ножкой по яшмовому полу.
— Прогнал, говорю тебе!
— Пойдем-ка!
Но далеко идти не пришлось. В проеме парадной двери, ведущей в покои их короля и старшего брата, показался Рик. Молочный брат короля, его главное доверенное лицо и воспитатель младших принцесс, в одном лице.
— Ваши высочества, король Ричард занемог. Я отправил нарочного за медиками, ну, а младшим принцессам лучше погостить пока у Виноградаря. Он прислал за вами карету. Леди Элизабет, известите сестер, и не бегайте босиком по холодным полам! Миледи Мирабель, ваше высочество, вы, надо полагать сами знаете, как вам поступить.
И Рик, неразлучный с ними с детства, товарищ ее детских игр и отчаянных забав, вдруг поклонился Мирабель глубоким придворным церемониальным поклоном, которым приветствовали обычно только вдовствующих королев.