— Там, в глубине грота, за первым поворотом, родник. Не опасайся, здесь чисто.
— Ну да, понял никаких каменотесов и никакой нежити, они взаимно исключающее явление.
Мальчик негромко рассмеялся.
— Кстати, глотни-ка сам из свой фляжки… Интересно, что тебе намешал Перевозчик?
Дик отвинтил колпачок тяжелой серебряной фляжки, щедро украшенной чеканными изображениями пышных виноградных лоз. Колпачок, прикрепленный к горлышку прочной цепочкой, скользнул по их извивам. Жидкость внутри фляжки, налитая всклень, заманчиво «ароматизировала» воздух. Запахло жженой пробкой, ароматами земляники на припеке, дубовыми слежавшимися сухими листьями и еще чем-то непередаваемо духмяным и чарующе прекрасным. Но над всеми этими оттенками и полутонами явно доминировал дух старого, выдержанного и крепкого как сон честного виноградаря, редкостного вина. Запах счастья.
Дик глотнул с опаской, но и вкус не подкачал.
— Ох! Ну и ну!
— Вино Перевозчика? — усмехнулся мальчик, — Сам я до него не охотник.
— Ну, ты и с претензиями, принц, какое же вино тогда тебе по вкусу!
— Чужеземец, в нашей стране притязания на чужой титул могут окончиться плахой. Мне не хотелось бы в этом участвовать, — строго сказал стрелок, — Будь добр, принеси воды.
— Извини, я не подумал, — повинился Дик и, чтобы скрыть смущение потянул из своей фляжки больше, чем собирался.
Бархатистая влага с богатым букетом вмиг сделала его бесшабашным и восхитительно беспечным. Дик отправился к источнику, попутно захватив из костра головню в струйках живого пламени. Источник, пробивший себе путь в мраморном ложе, очаровал его. Над такой красотой можно было простоять до утра. Вода плавно и неспешно наполняла каскад небольших резервуаров. Игра света превращала струйки воды, скатывающиеся с краев природных мраморных чаш, в алмазные, а отшлифованный водой мрамор мерцал жемчужным светом. Дик любовался этим пока наполнял флягу мальчика. Завинчивая пробку, он мельком, не анализируя заметил на боку фляжки герб — корону, увенчанную трилистниками и перевязь над шпагой.
— Говорил же, принц в бегах, так нет, отпирается, плахой грозит, — пробормотал Дик и тут же позабыл о своем открытии.
«Принц в бегах» сладко спал, слегка приоткрыв припухлые по-детски губы, и во сне выглядел еще моложе своих тринадцати лет. Теплый свет костра, мягкие блики на мраморных сводах, еле слышный плеск родника в глубине пещеры и неумолчный гул горной реки у входа — все это погрузило Дика в непостижимо умиротворенное состояние, которому названья он не знал. " Счастье — вот что это такое, Дикки, сынок, это просто счастье».
Однако, мальчишка спит на голых камнях, хоть и мраморных, не дело, встряхнулся Дик. Он извлек из мешка свернутую в тугую скатку мягкую, прекрасно выделанную шкуру оленя и шелковый, подбитый мехом какого-то странного серебристого зверька диковинный плащ.
— Н-да-а, спальник и штормовка, надо полагать…
Потом он расстелил шкуру в нише, устроил изголовье из свернутого заплечного мешка, в котором еще оставались какие-то вещи. Дик не стал их изучать, справедливо решив, что на сегодня с него довольно превращений. Он осторожно перенес спящего мальчика на это ложе. Когда Дик укрывал мальчишку плащом, не удержался от искушения прошептать.
— Спи, беглый принц… Эх, будь у тебя старшая сестрица…
— И что тогда?
— Ой! Ты не спишь!
— Проснулся… Принес воды?
Вместо ответа Дик протянул ему флягу. Мальчик сделал пару глотков и бережно завинтил пробку, а потом загорелой дочерна, исцарапанной и обветренной ручонкой благодарно погладил шелковистый мех плаща.
— Спасибо за заботу, рыцарь, устраняющий протечки. Поднимись. В стене на высоте твоего роста есть ниша и в ней мешки, набитые свежим сеном.
— И явно не каменотесы их оставили…
— Нет, пастухи, это их повинность. Можем использовать их вместо тюфяков, а твой плащ и одеяло мы разделим.
— Я собирался нести вахту.
— Нет нужды, здесь безопасно.
— Я все же посижу.
— На мешках сидеть удобнее.
— Это караульному? Ты серьезно? И потом, зачем ты меня подразниваешь! Я рассказал тебе про эту кутерьму с протечкой как приятелю, а ты?