И тут Дик ощутил, как у него в груди будто взорвался резервуар смеха. И он, как писали в старину, нашел себя сидящим на тюфяке, изнемогающим от конвульсий неудержимого хохота.
— Ох, ты хороший ученик, мучитель! Я никогда еще так не смеялся. Не смеши меня, сделай милость, в присутствии твоих сестренок, не хотелось бы пугать малышек до смерти.
— Они давно не малышки, рыцарь. В нашем мире браки между юными девами, едва достигшими четырнадцатой весны и зрелыми мужчинами не исключение, а правило. Ну, а деве, видавшей девятнадцать весен, пора подумать о монастыре и благотворительности.
— Ну, нет, я бы от такой не отказался! Эх, вот если бы у тебя была сестра в блеске своей девятнадцатой весны! Впрочем, нынче, неожиданность — осень.
— Да, осень, на исходе первый месяц. Но будущей весной одной моей знакомой деве как раз сравняется девятнадцать.
— А ты уверен, что она доживет до весны девой, — заволновался Дик.
— Нет, совсем не уверен.
— Она кем тебе приходится, кузиной?
— Нет, но мы в родстве.
— Ой, какая удача! Стоп! А вы похожи?
— Как все родичи.
— Послушай, парень, я надеюсь, ты мне друг, и не дезавуируешь перед леди мою куртуазность?
— Нет, не смогу, даже если бы и захотел, — ответил мальчишка и снова звонко засмеялся.
Дик выскочил из грота и принялся тормошить хохочущего юнца.
— Спасибо, спасибо, ты настоящий друг. А где она живет?
— Погоди, дай дух перевести, — отмахивался от Дика и его вопросов хохочущий подросток.
— Глотни, полегчает, — сказал Дик и, думая, что протягивает мальчику его флягу, протянул ему свою, услужливо отвернув крышку.
Мальчик послушно сделал крупный затяжной глоток и распахнул наполнившиеся изумлением зеленые глазища.
— Ой, что я натворил, недоумок! — закричал Дик, обнаружив истину.
Он быстро затолкал мальчишку в грот, выхватил из его рук предательскую флягу с вином какого-то перевозчика, и сунул в руку ребенку флягу с водой.
— Это ведь моя фляга, я думал, что даю тебе воду! Запей скорее!
— Нет, пустяки, что мне сделается от пары глотков… Интересное послевкусие…
— Я вовсе не собирался тебя спаивать! — Дик чувствовал себя, по меньшей мере, истязателем младенцев Иродом.
— Вот еще глупости, — отмел его виноватые оправдания широким жестом мальчишка и едва устоял на ногах, Дик успел подхватить его под локоть. Мальчишка взглянул ему в глаза и раздумчиво произнес. — Что ты мне вчера предлагал из съестного?
Дик обрадованно перевел дух, и с готовностью нырнул в свой вещевой мешок.
— Вот, держи! Инжир, изюм, орехи…
— Годится! — паренек кивнул и принял угощение.
Движения паренька сделались более плавными и медлительными, равно как и его речь, но в остальном вино не оказало заметного воздействия. Внезапно предрассветный сумрак скрыла завеса бурного ливня и, почему-то это обстоятельство обрадовало Дика. Уж очень приютным сделалось их убежище за стеной дождя.
— Дождь, — кивнул Дик в сторону выхода из пещеры.
— Ну да, на то и осень, — пожал плечами мальчишка. — Напрасно сушился…
— А мы разве не переждем непогоду? — робко осведомился Дик.
— Осень же! Склон размокнет, и вовсе не поднимемся, здесь есть мешки из рогожи…
— Ты, в порядке? — с некоторой заминкой осведомился Дик.
— Ты имеешь в виду, не пьян ли я? — нахмурился мальчишка.
— Нет, нет, ты не пьян! — неистово затряс головой Дик. — Я хотел спросить, ты отдохнул?
— Я отдохнул, — твердо отрезал паренек. — А тебе советую тоже подкрепиться и сделать самому глоток-другой из твоей фляжки.
Дик виновато поежился и последовал совету своего проводника.
1.9. Оползень
1.9. Оползень
Склон, конечно, размок. Еще бы нет, при таком то ливне! Они не успели подняться над рекой и на пару сотен ярдов, как уже вывалялись в глине, вязкой,желто-красной и густой, как патока. Ее потоки вяло сползали с одежды и рук под хлесткими, яростными струями неистового ливня. Мешки стали только помехой, а не защитой.