Я оглянулся. Уже знал, что увижу, боялся увидеть именно это — но не мог не проверить уровень собственной интуиции: шагах в десяти позади взгляд упирался в невообразимо огромный и совершенно плоский экран. Верхняя кромка экрана терялась в бурых нарисованных небесах. На этом мониторе, рядом с которым Великая Китайская Стена показалась бы постройкой из детских кубиков, чуть мерцали изображения дома, фонарей, двора, откуда я только что выбежал, черёмухи, уже начинающей зеленеть, припаркованных у обочин автомобилей. Тротуар, по которому я только что гнался за заводным младенцем, тоже оказался иллюзорным — плоским элементом дизайна. Я протянул руку и тронул поверхность монитора, еле тёплую и чуть-чуть шершавую.
По спине дёрнул мороз.
Даже не Зазеркалье. Королевство Кривых… э… Обратно хода нет.
А раз так — что это значит? Что вся твоя прежняя жизнь была нарисована на куске пыльного холста — или на суперплоском мониторе с неизмеримой диагональю? Всё, что ты считал важным, ценным, принципиальным, что тебя мучило, лишало сна по ночам, заставляло вкалывать, как галерный раб — чья-то тупая игрушка? Пустое развлечение, убийство времени от скуки, сетевая иллюзия?
Ну уж нет, подумал я. Будь оно неладно.
А назад всё равно нельзя — путь закрыт. Придётся вперёд, что ж делать — таковы правила. Где-то между бетонных блоков и балок, в покрытых абстрактными, но омерзительными граффити металлических и бетонных конструкциях, хихикал ребёнок-монстр. Я сжал кулаки и пошёл на звуки этого смеха.
И уже через десяток шагов увидел, что кроличья нора глубока воистину.
Круглый хоббитский люк вёл в слабо освещённый непонятно чем уходящий вдаль и вниз тоннель. Круглая дверь болталась на ослабевших петлях. Ещё один пошлейший штамп — и, похоже, единственный путь.
Я заглянул в полумрак, смутно золотистый, будто его освещали огоньки свечей. По стенкам тоннеля тянулись кабели, похожие на варикозные вены; между ними кое-где помаргивали тусклые жёлтые лампочки на тонких ножках. Тоннель просматривался на пару десятков метров, потом вилял в сторону — и почему-то вызвал ассоциации то ли с пищеводом, то ли с кишечником голема, механического существа с электрическими свечками внутри. Из тоннеля доносился далёкий заливистый смех ребёнка — и странное эхо его дробило, искажало, перевирало и превращало в злорадное взрослое хихиканье.
Надо было идти туда, а идти не хотелось до тоски. В тоннеле ожидала рутинная опасность, какие-то затаившиеся игровые монстры; видимо, предполагалось, что сумрак и кабели «создадут гнетущую атмосферу» — но ощущение несвободы грызло злее страха. И деваться было некуда: выход в нормальный мир запирал монитор.
Я вздохнул и пошёл вперёд.
Кажется, я ожидал за поворотом какого-то нового сюжетного хода — и дождался. На стене тоннеля обнаружился пожарный щит советского образца, с выкрашенными суриком багром, топором, лопатой и маленьким конусообразным ведром. Из ведра торчала свёрнутая старая газета.
Я вытащил газету и развернул. Похоже, я подсознательно ожидал от печатного слова подсказки, намёка — но если намёк и был, то понять его оказалось выше моих сил. Газета называлась «Откровения сердцем» — шрифт заголовка, как в советской «Правде», под ним — мутная фотография какого-то массового сборища и передовая статья под названием «Труба избавляет героев расследовать вероятно в точке большего кривляка». Никак, про ту «трубу», которая мой тоннель? Впрочем, от чего она кого избавляет, я так и не понял. Передовица читалась захватывающе, но её сочинял жестоко обкуренный журналист или компьютерная программа: «В контейнере яблочного борода был найден окаменевший политический мозг, прекрасно превращающий все перестали», — то ли крохи смысла терялись в густой и несъедобной словесной каше, то ли их не было вовсе, а тень осмысленности этому бреду придавало лишь моё воображение.
Могу же я придумать несуществующий запах. Могу и несуществующий смысл вообразить, пара пустяков… Гротеск, диссидентство, сатира… почему бы и нет?
Я перевернул лист. «Попробуйте кто-нибудь молоком на месте бумаги, а через 30 минут ставьте небольшую обожгу снегом», — посоветовала газета. Я скомкал её и сунул назад в ведро — а из тоннеля вдруг гулко донеслись шаги множества людей и злорадный отвратительный хохот, будто прямо из стен материализовалась толпа развесёлых зомби.
Ну и всё. Остаётся выбрать оружие. Багор, лопата или топор — скромный такой выбор и конкретный…