И снова Зоя поддержала немца кивком.
— Миссия ни в коем случае не должна быть сорвана, — повторила она за Айзенкопфом слово в слово.
Это окончательно вывело доктора из себя.
— Опомнитесь, коллеги! Мы с вами не киллеры, мы ученые! Одно дело — убить врага, который на тебя напал или, по крайней мере, представляет явную и очевидную опасность. И совсем другое — хладнокровное уничтожение беззащитного человека! Я этого не позволю! Это гнусность! — Он обернулся к девушке, понимая, что к немцу апеллировать бесполезно. — Зоя, что с тобой? Отец меня учил: гнусность совершать нельзя даже ради спасения мира. А мать прибавляла: мир гнусностью все равно не спасешь.
Она ничего не сказала, лишь посмотрела — с сожалением, а может быть, с жалостью. Он толком не разобрал.
Айзенкопф же воскликнул:
— Послушайте, Норд, который день наблюдаю за вами и всё не возьму в толк, почему вам доверили участие в этом сверхважном деле? Да еще назначили начальником! Раз вы такой чистоплюй, сидели бы в лаборатории, писали научные статьи. Не понимаю!
— И тем не менее начальник я, — отрезал Гальтон. — А вы будете выполнять мои приказы. Ясно?
— Ясно. — Голос биохимика был скрипучим, недовольным. — Но вы же понимаете, что отпускать его нельзя. Передать полиции — тоже. Это сорвет миссию.
Зоя снова произнесла, как заклинание:
— Миссия не должна быть сорвана. Ни в коем случае.
Все замолчали. Норд понимал, что они правы. Какой же выход?
— Вот что. — Айзенкопф открыл свой чемодан и зазвенел какими-то склянками. — Я не буду его убивать. После допроса я вколю ему тройную дозу препарата. Он не умрет, но рациональная зона мозга будет перманентно нейтрализована.
— Вы превратите его в идиота? Это еще чудовищней!
— Гальтон, послушай, — тихо сказала Зоя. — Этот чекист — изувер и убийца. Разве тихий, безобидный идиот хуже, чем изувер и убийца?
В нерешительности доктор оглянулся на человека, чья судьба сейчас решалась, и увидел, что тот очнулся. Взгляд розоватых глаз был полон ужаса.
— Лучше убейте! — хрипло сказал альбинос. — Чик и готово. Не надо уколов!
Биохимик подошел к нему с шприцем в руке, ладонью зажал рот.
— А это, товарищ, не тебе решать.
Чекист замычал.
— Пусть говорит, — велел Норд.
Немец убрал руку.
— Я все вам расскажу. Я буду работать на вас!
Вот это уже был разговор. Доктор подал Айзенкопфу знак: не мешайте.
— Что ж, проверим. В чем конкретно состояло ваше задание?
— Уничтожить командира диверсионной группы, — с готовностью, даже с поспешностью ответил белесый. — По возможности без шума. Вы не должны пересечь советскую границу. Чего бы это ни стоило.
Кажется, он действительно был готов к сотрудничеству. Следующие три вопроса прозвучали одновременно.
Княжна спросила:
— Откуда вы о нас узнали?
Айзенкопф:
— На какой стадии находятся работы по экстракту гениальности?
Гальтона же интересовал вопрос более практический:
— Какое именно учреждение разрабатывает формулу гениальности?
Пленник не знал, кому отвечать. Он обвел всех троих глазами.
— Я знаю. Я много чего знаю. Я не простой исполнитель. Я — эмиссар Коминтерна[33] ответственный сотрудник Разведупра.[34]
— Он лжет! — воскликнула Зоя, но замолчала.
О Коминтерне доктор Норд слышал — это «Коммунистический интернационал», международная революционная организация, управляемая и финансируемая из Москвы. Но что такое «Разведупр»?
— Разведупр?
— Советская военная разведка, — объяснила Зоя. — Только врет он. Он из ГПУ[35] из политической полиции. Разведуправление Красной Армии сывороткой гениальности не занимается, это нам хорошо известно.
«Кому это нам? — подумал Гальтон. — Мне, например, нет». Не в первый раз у него возникло ощущение, что он проинформирован о предстоящей операции хуже, чем подчиненные.
— Я не вру! — Альбинос нервно облизал губы. — Разведупр своим сотрудникам при выполнении загранзаданий мандатов не дает, а насчет Коминтерна… Оторвите подметку моего правого штиблета.
Айзенкопф нагнулся, снял с протянутой ноги ботинок. За подметкой, в самом деле, оказался сложенный листок тонкой промасленной бумаги. На ней лиловыми буквами был напечатан убористый текст по-немецки.
— «Предъявитель сего является полномочным представителем Центра категории ХХХ», — быстро прочел вслух биохимик. — Больше ничего, только печать, число, подпись Мануильского[36] секретаря бюро Исполкома. Три креста — это высшая степень полномочности, присваивается как минимум инспекторам бюро. Приказы обязательны к исполнению для всех ячеек Коминтерна.
Убедившись, что документ произвел впечатление, чекист заговорил уверенней:
— Давайте так. Я вижу, вопросов у вас много. Диктуйте, я их запишу. Отвечу письменно. Так выйдет полнее. К тому же верная гарантия, что я никуда от вас не денусь. У нас предателей не прощают. Никогда.
— Это правда, — подтвердила Зоя. — ГПУ охотится за перебежчиками по всему миру. Если нужно — годами.
— Жалко превращать в идиота такого разумного молодого человека, — рассудительно заметил Айзенкопф. — Я отвяжу тебе правую руку. Пиши. А станешь дурить — шприц вот он.
Они с Нордом подняли стул вместе с пленным, перенесли к столу. Положили стопку бумаги. Придвинули чернильный прибор из малахита.
— Первый вопрос: сколько человек в твоей группе. Второй вопрос: кто вас встречает в Бремерсхавене. Третий вопрос… — Немец слегка ткнул чекиста в затылок. — Ты будешь записывать? Или все-таки предпочитаешь угодить в идиоты?
Эмиссар обмакнул стальное перо. Его пальцы подрагивали, на лист упала клякса. Тогда он взял длинную ручку крепче, в кулак. Его губы что-то прошептали.
— Что-что? — переспросил Гальтон.
— Сами вы идиоты, вот что! — заорал вдруг альбинос. — Да здравствует мировая революция!
И, перевернув ручку пером вверх, с размаху вогнал ее себе в глаз — до самого упора. Из-под кулака брызнула кровь пополам с чернилами. Самоубийца взвыл, заизвивался всем телом и вместе со стулом рухнул на ковер.
Зоя зажала себе рот. Немец же, выругавшись, склонился над упавшим.
— Проклятье! Мерзавец нас надул!
Потрясенный Гальтон стоял и смотрел, как судороги сотрясают тело умирающего. Зоя тоже не шевелилась. Зато Айзенкопф не потерял ни секунды.
Он повернул чекисту голову, приставил к виску шприц.
— Я сейчас сделаю укол. Сыворотка действует как очень мощный стимулятор. Но время эффективности крайне короткое. Мы успеем задать только один вопрос. О чем спросить, решать вам, Норд. Вы — руководитель! Громким голосом, ясно, четко! Второго шанса не будет. И учтите: в этом состоянии он вам ответит одним, максимум двумя словами… Пульс уходит! Соображайте скорей, черт вас возьми! Ну!
— Пусть скажет, кто он на самом деле! — крикнула Зоя. — Нет, пусть скажет, кто нас выдал!
— Чушь! — перебил ее Айзенкопф. — Спросите, что нас подстерегает в Германии!
Гальтон закусил губу. Что спросить? Что самое главное?
Кто послал?
Где ведутся разработки?
На какой они стадии? Нет, это не годится. Одним-двумя словами на этот вопрос не ответишь, да еще в таком состоянии…
— Скорей! — толкнул его биохимик. — Еще десять секунд, и в мозгу начнутся необратимые процессы. Укол ничего не даст! Готовы? Колю!
Игла глубоко ушла в бледный висок альбиноса.
ЧТОБЫ ПОПАСТЬ НА LEVEL 2, ВАМ НЕОБХОДИМО ЗАДАТЬ ЕДИНСТВЕННО ПРАВИЛЬНЫЙ ВОПРОС.
НЕ ОШИБИТЕСЬ, ИНАЧЕ МИССИЯ БУДЕТ СОРВАНА!
ЕСЛИ НЕ УВЕРЕНЫ, СНАЧАЛА ПРОЧТИТЕ ПОДСКАЗКУ. ДЛЯ ЭТОГО НУЖНО ПЕРЕЙТИ К CODE-1.
Коммунистический Интернационал или Третий Интернационал. Международная организация с штаб-квартирой в Москве, ставившая своей целью подготовку мировой революции. Существовала с 1919 до 1943 года. Обладала широко разветвленной агентурой. Расформирована во время Второй мировой войны в знак того, что СССР отказывается от организационно-финансовой поддержки революционного подполья в капиталистических странах.
Разведывательное управление штаба Рабоче-крестьянской Красной Армии. Орган военной разведки, учрежденный в 1918 году. Современное название — Главное Разведывательное Управление.
Объединенное главное политическое управление при Совнаркоме (часто эту организацию называли просто «гэ-пэ-у») создано в 1923 году как преемник ВЧК. Занималось главным образом обеспечением безопасности существующего государственного строя, однако время от времени и иными задачами, которым придавалось особенно важное значение — например, охраной железных дорог, борьбой с детской беспризорностью или антирелигиозной пропагандой. Просуществовало до 1934 года, когда было укрупнено до масштаба наркомата.