Луиза вслух соглашалась с Артемом, но в глубине души считала, что образование нужно каждому, она серьезно относилась к своей работе и к ученикам, стремясь найти подход к самым сложным из них.
— Не всегда, конечно, получается, — жаловалась она. Они вышли из дома и углубились в лесок, его окружавший. В тот самый лесок, где они столько раз встречались, где случилось их первое свидание. В одиннадцатом классе, когда Артем набрался смелости и после уроков пригласил девушку погулять. Сначала хотел просить помощи с домашним заданием, притвориться, что не может написать сочинение, но решив, что не стоит начинать даже с самой невинной лжи, выбрал короткую, прямую дорогу и оказался прав — девушка приняла его предложение. Как-то сразу, будто с разбегу, они с головой бросились в юные отношения, и Артем не жалел, что связал свою жизнь с другой жизнью так быстро. Его будто молотком ударили — понял, что это судьба, это навсегда. Тут, в лесочке, сидели они, обнявшись, среди корней раскидистого дерева и подолгу молчали, а иногда, напротив, никак не могли наговориться.
Артем и Луиза прошли дальше по дороге и вышли в поле, никого не было, лишь они и лиловые облака, низко нависшие над горизонтом. Вдали чернели грифельными полосками высокие тонкие трубы заводской зоны.
— Будет гроза, — заметила Луиза, кивнув на темное, будто зловещее, небо. Несмотря на это, влюбленные решили прогуляться к реке, оба нежно любили знакомую с детства Донку. Артем обнял девушку за талию, шли молча. Наконец, он спросил то, что как знал, обязательно должен спросить:
— И что же увлекательного ты писала в дневнике сегодня?
Луиза ласково рассмеялась, так было заведено между ними много лет: она знала, что он спросит про дневник.
— Я писала о театре… О театре Донска. О том, как сильно хочу пойти туда снова! Артем, неужели этого никогда не случится! Не могу поверить!
— Опять о театре, — Артем вздохнул. — Но, милая, он же закрыт на реконструкцию! Закрыт уже давно и откроется нескоро… Если вообще когда-то откроется. Ты же знаешь?
— Знаю, — опечаленно кивнула она, уставившись на носки своих туфель, шагавших по песчаной дорожке и оттого уже порядком запылившихся, — А ты не мог бы поговорить с отцом…
— Говорил не раз. И только благодаря мне он не снес столь ветхое здание. Но это только пока!
— Здание старинное! Как можно его сносить, с театром связана история Донска, неразрывно связана! — воскликнула Луиза, ее глаза засверкали, а кровь прилила к щекам, казалось, девушка была не на шутку взволнована, она остановилась, крепко сжав его руку, словно рассчитывая на поддержку мужчины. — Пожалуйста, поговори снова! Попробуй еще раз! Мы должны донести до Павла Петровича, что театр нужен городу! Не только мне, а жителям, всему Донску, и приезжим, и туристам — всем!
— Понимаю. Но мой отец… Ты же знаешь эту его манию. Он одержим сносом старых зданий и мечтает снести именно театр! В первую очередь театр. Вообще-то я не одобряю его строительное безумие, но тут он в чем-то прав. Я был там несколько раз: здание небезопасно, внутри деревянные перекрытия, они могут загореться. А если в театре пожар — погибнут люди, зрители! Двери узкие, будет давка, толпа не сможет выбраться, подумать страшно, что тогда будет! Знаешь, как быстро выгорает зал? Не представляешь, насколько быстро — пара мгновений и фьють: одни головешки! Кроме того, потолок может рухнуть. А если провалится крыша во время спектакля, тоже мало радости. И потом, на реконструкцию нужны деньги, бюджет считали, отец сказал, расход получился солидным. Мэрия, даже если бы захотела, не потянула бы такую стройку, нужны спонсоры. А где найдешь в Донске спонсоров, хоть чуточку заинтересованных в театре? Они все пытаются работать с фабриками. Потому что это приносит хорошие деньги. Мне кажется, правильнее построить новый театр, в красивом, просторном здании, можно на берегу реки, у набережной. Как раз, как предлагает отец. Было бы здорово!
Лиловые облака опустились ниже, все вокруг покрылось таинственной дымкой, заводские трубы скрылись в вечернем мареве, наступали сумерки. Луиза мечтательно улыбнулась, еще крепче сжала руку Артема и устремила взгляд куда-то далеко, за горизонт, где уже расчертили небо косые, будто в тетрадке первоклассника, полоски дождя.