Стоит ли применять газовик? Пожалуй, только в крайнем случае. Оставлять лишние вещдоки в самом начале операции нежелательно. Ребята они вроде крепкие, но справиться все же можно— если задействовать фактор внезапности.
Он подошел уже совсем близко. Один из взломщиков, потеряв к нему интерес, вновь склонился над дверным замком. Двое других о чем-то тихо переговаривались, уже не смотря на него прямо, а просто удерживая в поле зрения.
Выходит, подозрений он у них не вызвал. Пора было развивать достигнутый успех.
Внезапно остановившись, Стас оглядел, будто только что обнаружив всю честную компанию, потом резко развернулся и в радостном порыве затрусил к машинам.
Оборвав на полуслове свой разговор, двое собеседников недоуменно вскинули головы.
Предваряя закономерный вопрос: «Чего надо, мужик?» Стас, расплывшись в радостной ухмылке, проорал пьяно-счастливым голосом, размахивая не зажженной сигаретой:
— Земляк! Земеля! Огоньку не найдется?!
Расстояние до группы неизвестных быстро сокращалось.
Голос Капитана тихо шепнул в моем микронаушнике:
— Позицию снайпера установил. Жду его выхода.
Я не рискнул ответить и в подтверждение приема лишь кашлянул.
Мы стояли в самом углу, прижавшись к стене. Девушка дрожала. Под глазами обозначились темные круги.
Я почувствовал некоторую неуверенность относительно ее возраста. Сейчас, пожалуй, я дал бы ей где-то под тридцать. Впрочем, у нее ведь огнестрельное ранение. Внезапно я почувствовал беспокойство — а вдруг оно у нее не одно.
— Куда тебя ранило?
Она удивленно взглянула.
— Что?
Но тут же, казалось, забыла о вопросе. Ее взгляд вновь устремился туда — в открытое пространство двора, откуда вот-вот мог появиться снайпер.
— Мы услышим его, — сказал я.
Она с заметным усилием вновь перевела на меня свой напряженный взгляд.
— Услышим?
Казалось, она не понимала смысла сказанных ею слов. Просто разучилась связывать звуки и выражающие их понятия.
— Там кругом лужи, — напомнил я. — Бесшумно подойти невозможно.
Взвинченная веселость, одновременно охватившая нас в первый момент, быстро прошла. Состояние девушки — или все же зрелой женщины? — граничило сейчас с отчаянием. Я даже хотел сказать ей, чтобы она не боялась, что мы находимся под защитой, что Капитан подстерегает нашего несостоявшегося убийцу… Но, разумеется, ничего не сказал.
Контакт с «объектом» все-таки состоялся, да беда заключалась в том, что я не видел уже «объекта». Я видел раненую, насмерть перепуганную, загнанную, отчаявшуюся женщину. Женщину, которую хотелось утешить и уберечь от выпавших на ее долю боли и страха.
— Куда тебя ранило? Только в плечо?
Она чуть помедлила, потом кивнула.
— Да.
— Больно?
Снова пауза, но теперь чуть короче.
— Больно.
— Дай-ка я посмотрю.
Наверное, она не успела осмыслить, что я говорю. Я вытянул руки, осторожно коснулся ее плеча, и лишь тогда она сделала отстраняющее движение. Но, как и совсем недавно, она прижималась спиной к стене, и отстраняться ей было некуда.
Я решил пока не обращать внимания на ее жесты и на то, что при желании она в любой момент могла выхватить меч.
Мой, кстати, уже не висел у меня на плече, а плавал в давешней луже. Как бы не забыть его прихватить, когда будем выбираться отсюда.
Пуля аккуратно разрезала джинсовую ткань куртки — будто полоснули ножом.
— Так-так, — тихо пробормотал я. — По-моему, все не так уж и страшно.
Я осторожно раздвинул разрез, и она негромко вскрикнула.
Крови из раны вылилось много, но сейчас она уже практически не шла.
— Кто-то идет, — прошептала она.
Я помотал головой.
— Нет, тебе показалось. Это просто ветер.
Что ж, по крайней мере, контакт у нас действительно завязывался, хотя я поймал себя на мысли, что не задание меня сейчас интересует, а она сама.
Что могло с ней случиться? Зачем она носит с собой меч? Почему ее так хотели убить — настолько, что, не задумываясь, решили пустить в расход и случайного свидетеля?
И кто ее хотел убить? Кто они все — эти бандиты, этот полицейский патруль, этот снайпер с автоматическим карабином, эти на редкость своевременно подвернувшиеся взломщики, пытающиеся сейчас вскрыть наши «Жигули»?
Праздные вопросы. Не верилось, что я могу вот так прямо получить на них ответ. Потому что ответить на эти вопросы — все равно что успешно завершить всю операцию. А так просто это никогда не случается — уж это-то я знал очень хорошо. Прежде чем задание будет выполнено, я проживу целую жизнь. И не думаю, что она будет безоблачной и безмятежной.
Под джинсовой курткой у нее была шелковая блузка. Ее тоже аккуратно разрезало пулей. Верхний край разреза глубоко ушел в рану. Когда я осторожно вытянул его, женщина сильно дернулась и вновь попыталась отстраниться. Из раны опять пошла кровь.
Она оттолкнула мои руки, и в который уже раз я удивился ее необыкновенной силе.
Впрочем, это могло быть последствием стресса — не всех ведь он ослабляет, некоторые в минуты наивысшей опасности делаются сильнее.
— Не трогай, — тихо сказала она с болью в голосе.
— Я сейчас. Одну секунду.
Я принялся рыться по карманам. Где-то у меня была… Ага, вот она! Я вытащил плоскую жестяную коробочку, чуть поменьше тех, в которые фасуют крем для обуви. Открыл крышку, едва не уронив при этом на грязный асфальт.
— Что это?
Опять эта настороженность в глазах. Она никуда не уходит. Она всегда здесь. Похоже, эта женщина привыкла не доверять никому. Да, очень трудно представить себе такую жизнь. Хотя, если подумать, чем-то она напоминает мою собственную.
— Это мазь. Ранозаживляющая. Тебе поможет.
— Не стоит беспокоиться. Кость не задета, я это чувствую.
Я нетерпеливо покивал головой.
— Кость, кажется, действительно цела, но рана открытая и грязная. Инфекция наверняка уже там.
Она смотрела все так же хладнокровно и недоверчиво.
— Что это за мазь? Откуда она у тебя?
Меня охватило раздражение. Эта женщина умела расположить к себе.
— Да какая тебе разница! Ты что, не понимаешь — у нас нет времени. Мазь останавливает кровь, обезболивает и дезинфицирует. Чем раньше ее наложить, тем лучше.
С видимым усилием она произнесла:
— Ладно.
Но при этом всем своим видом дала понять, что согласилась не потому, что я ее убедил, а чтобы не тратить времени на пререкания.
Что ж, пусть будет хоть так. По крайней мере, ее больше не била нервная дрожь.
Я осторожно нанес на рану толстый слой полупрозрачного желтого желе из банки.
— Вначале немного пощиплет, — предупредил я. — Но это быстро пройдет. Потом может ощущаться прохлада, а при физической работе, наоборот, потепление. Это нормально, это все работает на заживление.
Мазь эта не имела никакого отношения к нашей операции, и прихватил я ее с собой исключительно по личной инициативе. Мне дал ее мой инструктор по боевому фехтованию — в тот период, когда мы начинали проходить очень жесткий этап подготовки — работу мечами без защитного снаряжения. Дело в том, что только при таком подходе, когда тебе в любой момент может достаться реальный удар, пусть даже и бамбуковым или деревянным мечом, можно наработать настоящие боевые рефлексы.
Я мог бы, конечно, изложить все это своей новой знакомой, да только чрезмерная детализация в объяснениях своих действий чаще всего выглядит подозрительно.
Но в принципе наличие у меня ранозаживляющего бальзама вполне вписывалось в мою легенду, поэтому я не сомневался, что поступаю правильно. К тому же, думаю, никакой пользы для операции не будет, если «объект» получит заражение крови.
Она поморщилась от первых болезненных ощущений в ране, но потом лицо ее разгладилось.