В детстве ниша казалась мне огромной пещерой, где листья плюща лились вниз, точно вода через плотину. Темное, совершенно незаметное убежище – во всяком случае, пока листья плюща не пожелтеют зимой и не начнут осыпаться.
И что еще важнее, оттуда я мог наблюдать за тем, что происходило внизу. Я по-прежнему ничего не знал о судьбе моей семьи, и я решил, что если увижу их в руках пиратов, то попытаюсь выкупить.
Я свесился над карнизом, чтобы убедиться, что в мою сторону никто не смотрит, не увидел лиц, обращенных к фронтону здания, скатился с карниза и оказался перед фасадом. Спускаться вниз по плющу оказалось намного проще, чем подниматься по кирпичной стене, и через несколько секунд я проник сквозь зеленый занавес в нишу. Тут усталость взяла свое, я повалился на пол и прислонился к стене, а бесполезный меч выпал из моих пальцев; крики и стоны плененных эхом отражались от стен моего маленького убежища, и по моим щекам побежали слезы, а вместе с ними начала постепенно покидать надежда.
Я не заснул, но впал в транс, похожий на ночной кошмар. Я наблюдал, как экои деловито грабили город – это был настоящий бизнес – они все делали, чтобы получить максимальную выгоду. Трофеи приносили в мешках или привозили на тележках со всего города и складывали посреди площади, вокруг фонтана и аллегорических статуй. Из залов гильдий и ратуши выносили посуду и другие ценности – даже статую короля Эммиуса. Добыча не принадлежала отдельным пиратам, ее распределят между ними позже. Один из пиратов в шутку нацепил на себя кусок шелка, но ему тут же сделал суровый выговор офицер и отобрал шелк.
Оружие относили в Новый замок, где командующий-экои устроил штаб. Свиней, в панике носившихся по улицам Этельбайта, забивали, а мясо также отправляли в Новый замок. Другую провизию также стаскивали туда, и вскоре я уловил запах готовившейся пищи.
На площадь приводили все новые группы пленных. Все они были грязными, некоторые получили ранения, их заставляли сесть и после переставали обращать внимание. Если кто-то начинал протестовать, его жестоко наказывали, как и в тех случаях, когда кто-то пытался встать. В остальном пленников не трогали – пираты занимались сбором добычи.
Женщин и детей собирали рядом со мной, на западной стороне площади, мужчин – на дальней, восточной, за грудами добычи, и их частично скрывал недостроенный деревянный театр. Всех мужчин заковали в кандалы и лишь на некоторых женщин надели оковы. Весьма возможно, что пираты не рассчитывали на такой успех, и у них попросту закончились кандалы, или они считали, что женщины в меньшей степени склонны к мятежу, ведь им приходилось заботиться о жизни детей.
Все тело у меня болело, ужасно хотелось пить.
Из пальцев сочилась кровь. Усталость сковывала мой разум, и я погрузился в отчаяние.
До меня доносились грубые команды, смех и непристойные шутки. В средней школе нас знакомили с классическими авторами-экои, которые славились своей сбалансированной изящной риторикой – но сейчас я слышал лишь отвратительные шутки, больше похожие на лай собак.
В полдень пиратов стали группами приглашать в замок на обед. Пленников никто кормить не собирался. Затем пираты начали уводить пленных и уносить добычу из города.
Сначала площадь покинули женщины и дети, которых заставили подняться на ноги и подвели к городскому фонтану, где позволили напиться. Каждому выдали мешок с добычей, сверток с дорогой материей или корзину с продуктами и заставили идти к Речным Воротам.
Я сел, стиснул ладони и выглянул сквозь плющ в надежде отыскать мать или сестер, однако так и не нашел никого из них, но холодное копье вошло в мое сердце, когда я заметил Аннабель Грейсон, она шла, плача и склонившись над стопкой одежды – босиком, в одной ночной рубашке. Ее окружали другие девушки – когда я смотрел на них в прошлый раз, они вместе с матерями и сестрами были одеты в веселые костюмы Русалок. Я узнавал девушек, флиртовавших со мной у рыночных прилавков, молодых парней – с ними я не раз бегал по улицам, и горделивых бабушек, которых раньше встречал в храмах.
И еще я увидел Тавинду, женщину-экои – ту, что всегда торговалась с моим отцом из-за цены, она опиралась на руку своей служанки, обе были одеты в хорошие, но грязные платья. Их пленение говорило о том, что экои готовы продавать в рабство людей собственной расы.