Пока она росла, она была для меня близким другом, маленьким приятелем. Мы играли, смеялись и ели слишком много конфет и сладостей. Я потакал всем её прихотям.
С возрастом она стала приходить ко мне со своими проблемами. Когда она была совсем маленькой, это были ободранные коленки и друзья, забравшие ее игрушки. Затем переросло в проблемы с подружками, а потом и с мальчиками.
В какой-то момент, когда она училась в средней школе, моё желание защитить и почти братская привязанность к ней переросли в нечто иное. Это не произошло в одночасье, но однажды я понял, что больше не хочу играть в настольные игры. Я хочу играть с ней в другие… более грязные игры.
Я был старше ее на тринадцать лет. Ей семнадцать, а мне тридцать. Не такого парня отец видит для своей дочери.
С её взрослением моя тяга усиливалась. Когда она привела домой своего первого парня, чуть не сорвался. А к тому времени, как она нашла Кейна, я уже был готов сдаться. Я не знал, чувствует ли она то же, что и я, но не мог заговорить с ней об этом. С самого ее рождения не мог. Да и не хотел этого.
— Почему она не просыпается? — спросил Кейн, глядя на нас в зеркало заднего вида.
Я сосредоточился на ней, подстраивая свое дыхание под ее, как делал, когда она была младенцем и не переставала плакать. Между нами существовала связь, и я чувствовал ее. Я не пытался сделать это с тех пор, как она была маленькой.
Но сейчас это сработало. Я смог соединиться с ней, почувствовать то, что она чувствует. Возможно, именно это имела в виду моя мама, говоря о целительстве. Моя эмпатия позволяла мне чувствовать эмоции других людей. Джиллиан была одной из немногих, с кем я реально мог установить эмоциональную связь.
— Ей не больно. Она устала. Ей нужно поспать, вот и все.
— Откуда ты это знаешь? — подозрительно спросил Восс.
— Это долгая история, — сказал я.
Он лишь поднял на меня бровь.
Я вздохнул и рассказал ему сокращенную версию того, как я стал первым стражем Джиллиан. Я включил ту часть, где говорилось о том, что мой мир изменился, когда я увидел её в младенчестве. Но ничего не сказал о том, что в тот день моё одиночество исчезло, а дыра, которую оставила смерть родителей, начала заполняться.
Кейн несколько раз бросал взгляд на меня в зеркало заднего вида, пока я говорил.
— Ты — ее истинная пара, — сказал он.
— Не больше, чем ты. Наши узы отличаются. — Я улыбнулся. — Думаю, мы все нуждаемся друг в друге по-разному.
Восс кивнул головой.
— По-моему, в этом нет ничего плохого.
— Согласен, — хриплым голосом сказал Кейн и прочистил горло.
Восс уставился на него, широко раскрыв глаза.
— Ты там рыдаешь, что ли?
— Нет, — ответил Кейн. — У меня запершило в горле.
— У вампиров не першит в горле, — сухо сказал я. — Никто не осудит большого плохого Короля вампиров за то, что у него есть эмоции. — Я слегка беспокоился, что он не поймет, что мы дразним его, как дразнили друг друга, но усмехнулся, когда он посмотрел на меня в зеркало.
Для нас троих это был хороший шаг вперед. Небольшое ослабление напряжения.
Джиллиан во сне повернулась ко мне лицом и улыбнулась.
— Ей нравится, что мы ладим, — пробормотал я.
— Черт, мне тоже, — сказал Восс. — Так проще.
Я убрал ее волосы с лица и поцеловал в нос, потом в лоб.
— Это не всегда будет легко.
— Хватит мрачных разговоров, — сказал Кейн. — Их и так достаточно. Теперь, когда мы знаем о Тринити, что мы можем сделать?
— Я бы предложил начать с вашего совета, — ответил я. — Они могут быть не в курсе.
— Может, лучше провести совместное заседание советов. — Кейн постукивал по рулю, но работал челюстью, как будто сердился. — Может, пришло время объединиться советам обеих рас.
Восс кивнул, но предупредил:
— Всё может пойти не так.
Я согласился. Только одно то, что оба совета будут находиться в одной комнате, может создать большие проблемы.
— Но если мы заранее предупредим всех, что это совместная встреча и очень важная встреча, возможно они смогут вести себя подобающе. Думаю, это может получиться.
Когда мы добрались до дома, Восс побежал искать Грэма, Кейн связался по телефону со своим советом "Крови", а я отнес Джиллиан в спальню. Нам очень нужно, чтобы она пришла в себя, но наша девочка находилась в отключке, словно ее накачали наркотиками.
Сняв с нее обувь и укрыв, я оставался с ней несколько минут, подстраиваясь под нее. Сначала она была беспокойной, но вскоре успокоилась и погрузилась в глубокий, мирный сон. Только тогда почувствовал, что могу оставить ее.