— Убийство… — пробормотал мистер Уэнтуорт.
Эллери в четвертый раз обследовал комнату и внимательно прочел рапорты. Дейкин отвез его из аэропорта в особняк на Холме, объяснив, что, так как все отправились в похоронное бюро Уиллиса Стоуна на Аппер-Уислинг, в жилище Ливингстонов никого нет.
Большой старый дом подавлял своей пустотой.
— Я ничего здесь не вижу, Дейкин, — сказал наконец Эллери. — Давайте спустимся и поговорим.
В гостиной тишина была менее гнетущей.
— Мистер Уэнтуорт, расскажите о визите старой леди в ваш офис.
— Было два визита, мистер Квин. Первый произошел неделю назад, в понедельник, за четыре дня до прибытия в город этих троих. Моррис Ханкер отвез ее в Хай-Виллидж…
— Одну?
— Да. Миссис Ливингстон сказала, что пришла спросить меня насчет текста рукописного завещания, которое, возможно, захочет написать. Я дал ей формуляр с образцом и сказал, что самой писать завещание — не слишком разумная идея. Она вежливо поблагодарила и ушла.
— А второй визит?
— Это было в субботу утром, после разговора в доме, когда миссис Ливингстон сообщила детям мужа, что думает изменить завещание. Под предлогом ленча Дочерей американской революции[16] в Хай-Виллидж она приехала в мой офис на такси, ничего не сказав даже Эйми, и привезла новое завещание, которое, по ее словам, написала поздно вечером в пятницу и о котором никто еще не знает.
— Решила не ждать до субботы, — кивнул Эллери. — Очевидно, она считала, что дело не терпит отлагательств. И каковы же условия ее нового завещания, мистер Уэнтуорт?
— Не знаю. Оно было на одном листе, сложенном так, что на виду оставалось только место для подписей. Мои клерк и секретарша засвидетельствовали подпись миссис Ливингстон, она сама запечатала конверт в нашем присутствии и подождала, пока я не запер его в своем сейфе.
— Кое-кого ожидает потрясение. — Шеф Дейкин посмотрел на часы. — Сейчас будут хоронить старую Беллу.
Эллери поднялся:
— Давайте поедем на кладбище.
Он был озадачен и надеялся, что похороны ему что-нибудь подскажут.
Участок Ливингстонов на солнечном западном склоне кладбища Твин-Хилл источал аромат ветра, травы и горя. Здесь собрался весь контингент Холма — старые друзья Беллы Ливингстон: Гермиона Райт, клан Грэнджонов, Уилеры, Миникины, судья Илай Мартин, Эмелин Дюпре и прочие; Эйми Апем стояла одинокая и растерянная, с опухшим от слез лицом; старая Доркас плакала; Моррис Ханкер сопел носом. Трое детей Сэмюэла Ливингстона держались рядом, но без притворных признаков горя. Эллери подумал, что это умно с их стороны.
Он наблюдал за ними, когда доктор Дулиттл опустил свой молитвенник и люди начали расходиться. Но трое Ливингстонов всего лишь медленно приблизились к «линкольну» и стали терпеливо дожидаться Эйми.
В доме на Холме они также вели себя вполне корректно. Шеф Дейкин с намеренной резкостью представил Эллери «приехавшим из Нью-Йорка разобраться в убийстве Беллы». Эйми цеплялась за мистера Уэнтуорта, словно он оставался ее единственной связью с прошлым, казалось почти не осознавая причины присутствия Эллери. Но Ливингстоны оживленно беседовали с ним, а когда адвокат достал продолговатый конверт, запечатанный красным сургучом, и, откашлявшись, попросил всех сесть, они опустились на зачехленный диван старой леди с мартини в руках и с выражением вежливого ожидания на лицах.
Это выражение сохранялось, покуда Уэнтуорт ломал печать, вскрывал конверт, доставал оттуда лист бумаги, настолько тонкой, что, когда он поднес документ к солнечному свету, проникающему сквозь окно в эркере, тесно написанные строчки просвечивали насквозь. Только когда он прочитал дату, печальные улыбки Ливингстонов стали напряженными.
— «Я, Белла Блуфилд Ливингстон, проживающая в доме № 410 по Хилл-Драйв в Райтсвилле, объявляю этот документ моей последней волей, делающей недействительными все написанные мной предыдущие завещания и кодицилы…»
Таким образом, история оканчивалась, едва начавшись.
Эверетт пожал плечами с превосходно разыгранным равнодушием. Оливия улыбнулась Эйми Апем, словно говоря: «Отличная работа, девочка». Сэмюэл Младший смотрел в пустой стакан из-под коктейля и на его очевидный символизм, как подобает джентльмену-философу.
16
Дочери американской революции — женская патриотическая организация, основанная в 1890 г.