Пятница 20 января 1978 года, вечер
Москва, площадь Дзержинского
Из темноты, что нависала над уличными фонарями, плотно сыпал снег. Лохматые хлопья щекотали Жоре лицо, чувствительно задевали ресницы и холодили лоб. В московском воздухе, обычно подгаженном легким заводским смогом, вдруг прорезался чистый и свежий запах. А еще стало непривычно тихо: моторы, сигналы, все, что приходило с улиц, – все глохло в этом снегопаде, как в вате. Слышно было лишь то, что видно, и это слегка нервировало.
Сам предстоящий отчет лишь бодрил Минцева. За свою работу ему не было стыдно, а то, что в животе несильно тянуло, точь-в-точь как перед сложным прыжком, так это привычное, родное чувство.
Глухую опаску, которая, понятное дело, была и глупой, и детской, будила стена снега за спиной. Конечно, после всего того, через что он прошел, нелепо и смешно озираться в центре Москвы – это не ночная сельва, вибрирующая жаждой голодной плоти.
Но с недавних пор невозможное, войдя в Жорину жизнь, стало обыденным. Высокая стопка прочитанной за год фантастики воспринималась теперь суровым соцреализмом – были, были на то основания. Мозг Минцева пришел в то странное состояние, когда за любой замеченной периферийным зрением мелочью, ранее не проскальзывавшей через фильтр бессознательного, он был готов признать сложные и далеко идущие последствия. Его теперь ничто не удивляло: ни видимое только краем глаз воскурение архаичных рун поверх обшарпанной стены в подворотне, ни скольжение нагих искаженных теней в облаках, ни, как сейчас, недобрый изучающий взгляд в спину из московского снегопада. Не удивляло, не пугало, но напрягало.
Жора не выдержал и оглянулся. Площадь словно вымерла, лишь у самого входа в Комитет распаренный солдат-срочник елозил по тротуару деревянной лопатой, пытаясь отвоевать хотя бы скромный плацдарм. Втуне – небеса тут же брали свое.
Он взглянул на часы. Пора. Похлопал перчатками по погонам, сбивая снег, и шагнул в здание. Действительно – пора.
В приемной Андропова в кресле для посетителей придремал Иванов, только что вырвавшийся с заседания «малой пятерки». Минцев забрал у дежурного офицера свою папку и тихо пристроился рядом, настроившись ждать. Но буквально через пять минут дверь кабинета распахнулась, выпуская моложавого полковника погранвойск. Иванов мгновенно встрепенулся, встал и с чувством потянулся. С интересом покосился на пухлую Жорину папку – за неотложными делами он не успел ознакомиться с последними заключениями экспертов, одернул пиджак и гулко скомандовал:
– Пойдем работать.
– Ну что ж, товарищи, приступим, – сказал Андропов, когда они расселись вокруг стола. – Давайте для зачина пройдемся по последним данным криминалистического анализа. Георгий, прошу.
Жора привычно дернул подбородком влево и начал мерно излагать:
– Начну с чернил, они принесли наиболее оперативно-значимые сведения. «Сенатор» перешел на проявленные фотопленки для передачи основной информации, но и для текста письма о расположении закладки, и для надписей на конвертах по-прежнему используется авторучка. Наша операция по районированию мест пребывания объекта через добавки в чернила принесла первый успех: мы определили район, где, возможно, проживает «Сенатор».
– Так… – Юрий Владимирович нетерпеливо потер ладони. – Показывайте, Георгий, не томите.
Жора развернул топографическую склейку, покрыв ею весь стол. Андропов и Иванов тут же подались вперед, разглядывая. Центральная часть города была густо испещрена рабочими отметками, некоторые районы – обведены.
– Так как поставки партий в торговую сеть были нами тщательно проконтролированы, то мы можем уверенно утверждать, что «Сенатор» приобрел их вот здесь, в этой зоне. – Карандаш прошелся вдоль толстой черной линии. – Она ограничена с севера Фонтанкой, с запада – Лермонтовским проспектом, с юга – Обводным каналом, а с востока – проспектом Дзержинского и Звенигородской улицей. Административно это восточная половина Ленинского района. Для нас теперь – зона номер один.
Минцев потыкал карандашом в отметки:
– Тридцать восемь точек продаж чернил – они отмечены маленькими красными кружочками.
Андропов поднял глаза на Жору:
– Но микромаркировка конвертов из предыдущих партий указывала на Фрунзенский и Дзержинский районы?
– Да, вот они, примыкают. – Жора указал на две зоны, обведенные синим и зеленым цветом.
– Так… – Юрий Владимирович опять хищно склонился над картой. – Тогда надо начать с прочесывания стыка этих районов?