– Да, скорее всего так, – согласился Минцев. – Но мы не можем провести сплошные обыски квартир. А иных способов выявить все зеркалки на руках нет. Конечно, будем вести опросы, выявлять известных фотолюбителей… Но это игра в длинную без больших шансов. Поэтому скорее пока просто кладем этот признак объекта в копилку наших знаний о нем.
– Хорошо, – после короткого молчания с видимой неохотой произнес Андропов.
– Плохо, – эхом отозвался поморщившийся Иванов.
– Что так? – блеснул на него очками Юрий Владимирович.
Иванов покатал желваки:
– Мнения этих экспертов, а я их не оспариваю, плохо ложатся на мой анализ предложенной «Сенатором» двухсторонней конспиративной связи. Или, наоборот, слишком хорошо ложатся…
Андропов сложил ладони перед лицом и глубоко задумался. Потом помотал головой:
– Нет, пока не понимаю твоей загадки… Ну, сейчас дойдем и до этого. Георгий, у вас по экспертизам есть еще что-то оперативно-значимое?
– Нет, остальные заключения не дали ничего интересного в этом плане. К примеру, стало понятно, что «Сенатор» сменил авторучку – перо явно другое. Но нам это пока никак не помогает.
– Ясно. – Андропов постучал подушечками пальцев по ежедневнику и, придя к какому-то выводу, повернул голову к Иванову: – Ну что ж, тогда идем дальше. Борис Семенович, излагай.
– Связь – это то, на чем мы в основном и сыпемся, – начал с веской констатации Иванов. – Связь и предательство. Если кратко говорить о предложенных нам «Сенатором» алгоритмах связи, то я сам на его месте сделал бы примерно то же самое. Смотрите, получилось два разных канала передачи информации, от него к нам и от нас к нему. Первый канал – прост, надежен с точки зрения возможности перехвата и безопасен для отправителя. Сначала он закладывает в тайник контейнер с фотопленками, потом пишет на известный ему почтовый ящик два письма: одно с указанием места, второе – схемы закладки. Бросает их в разных местах, и все, перехват противником невозможен.
Борис Николаевич потер подбородок и огорченно качнул головой:
– И его самого никак не взять, разве что у почтовых ящиков опять ловить.
– Не будем, – твердо сказал Андропов. – Еще раз спугнем, и все.
– Не будем, – легко согласился Иванов. – Итак, от него к нам – надежно и безопасно. От нас к нему – аналогично. Способ получения наших сообщений – максимально безопасный для «Сенатора»: прием на длинных волнах. Есть теоретическая основа для радиопеленгации приемников, настроенных на определенную волну, есть даже лабораторные образцы техники, но в городских условиях, где в радиодиапазоне черт ногу сломит… В общем, глухо для нас, не запеленговать. Надежность же обеспечивает шифрование с помощью переданных нам через последнюю закладку одноразовых шифроблокнотов. Шифр он выбрал по Вернаму, с длиной ключа большей, чем длина сообщения, да еще поверх навесил мутатор на дату. Такое не ломается. – Он начал загибать пальцы. – Если длина ключа не короче текста, если используется однократно и если ключ действительно случайный. Наиболее сложно из этого достичь настоящей случайности. Но первичную проверку на устойчивость переданные шифроблокноты у Козлова уже прошли, так что как-то «Сенатор» вывернулся. Может быть, с помощью гостовской таблицы случайных чисел – они свободно продаются в специализированных книжных магазинах. Основное и, по сути, единственное слабое место такого подхода – момент передачи нам самих шифроблокнотов. Но поскольку это происходит на контролируемой нами территории, то вероятность компрометации линии связи в результате перехвата закладки противником ничтожна. Вот так вот, – закончил Иванов.
Андропов слушал напряженно, взгляд его замер, выдавая работу мысли. Потом он огорченно покачал головой:
– Нет, все равно не вижу связи с фотоделом… Не хватает мне оперативной фантазии.
Иванов покосился на Минцева:
– А ты сообразил?
– Кажется, да, – кивнул тот. – Слишком профессионально. И фотодело – «один из тысячи», и шифрование на уровне спеца.
– Молодец, – сдержанно похвалил Иванов. – Верно. Слишком все профессионально в этих узких областях. И вот это – очень непонятно. Сколько там мы насчитали – пять фотографов высокого класса на зону «А»? А теперь прикиньте, какова вероятность того, что один из них – к тому же еще и высококлассный специалист по конспиративной связи? И это далеко не все… Судя по всему, обнаружилась еще одна область специальной компетенции. Помните, он там в сообщении пометку сделал: «слушать буду в телефоне»? Так вот, во-первых, это жаргон связистов. «Слушать в телефоне» – это слушать голос через наушники. А во-вторых, как мне сказали наши спецы из отдела техобеспечения, этим условием задается необходимая мощность нашего сигнала в Ленинграде. Фотограф, криптолог, радиоинженер… Еще раньше мы выявили признаки профессиональной оперативной подготовки. Такая всесторонняя личная компетентность, честно говоря, пугает. Я опять задаюсь вопросом: «А кого ж мы, собственно, ловим в свои сети? И что будет с этой сетью, если поймаем?»