«А еще это можно будет носить летом». – С этой мыслью я встретил большую перемену. Набросил куртку и пробежался до телефонной будки передать Гагарину заказ на кое-какие аксессуары.
– А, это ты… – Голос его был хриплым, словно он только что встал с постели. – Хорошо, что позвонил.
– Что так? – поинтересовался я для проформы.
Он помялся, потом неуверенно уточнил:
– По открытым линиям связи?
Я аж поперхнулся от неожиданности:
– Кхе… Ну давай по открытым.
– Тебя искали позавчера, – коротко отрапортовал Ваня, стирая улыбку на моем лице.
– Что? – Мне сначала показалось, что я не расслышал.
– Искал тебя на Галёре какой-то мужик, – пояснил Гагарин с отчетливой тревогой в голосе.
– Меня? – зачем-то уточнил я. – А как ты определил, что именно меня?
– Спрашивал у мажоров молодого, что недавно переехал из Москвы с отцом-шишкой. – Ваня перешел на сдавленный полушепот.
Я промолчал, совершенно ошарашенный. Привалился плечом к холодной стенке и стал лихорадочно прокручивать услышанное в уме: «Да нет, не может быть! Я ж эту маску только для Гагарина использовал! Что-то он свистит…»
– Слышь, – посопев, осторожно добавил Ваня. – Мужик-то не наш был.
– В смысле? – встрепенулся я.
– Иностранец, похоже, хоть под советского косил. Запах чужой, а я на нюх любого нашего от демократа на раз отличаю, что женщин, что мужчин.
– Ты его нюхал, что ли? И вообще, как он около тебя оказался? – Я был совершенно сбит с толку.
– Да… Это… Подвели ко мне. Кто слышал о тебе.
– От кого слышал?! – начал свирепеть я.
Хотелось со всей силы шваркнуть трубкой о рычаг, но сначала надо было дослушать Гагарина. Тот продолжал мяться.
«Понятно, растрепал всем, хвастаясь. Но все равно не сходится, бред какой-то. Кому я могу быть нужен на Галёре? Конкурентам по самостроку? Тогда почему иностранец? Или Гагарин ошибся? Ничего не понимаю…»
– Мужика описывай, – прервал я его меканье.
Гагарин облегченно выдохнул, и в голосе его появились деловитые нотки:
– Рост примерно сто семьдесят пять, пятьдесят шестой размер, нога – сорок третьего. Лет сорок. Щекастый, губастый… Гомик, по-моему.
Я прислонился лбом к холодному стеклу – легче не стало.
– Волосы какие? Одет во что?
– Шатен. Волосы длинные, чуть вьющиеся. Бачки небольшие. Одет в советское новье, ничего с Галёры. Но запах!
«Спокойствие, только спокойствие», – подумал я, с озабоченностью глядя на часы.
– И что ты ему ответил?
– Что-что… Центровые ко мне подвели, отрицать не мог… Сказал, что был такой один раз. Давно.
– Ну и? – поторопил я его.
– Расспрашивал долго, как ты выглядел, во что одет, что покупал…
– Слушай, – зашипел я рассерженным котом, – мне из тебя клещами каждое слово вытягивать?
– Ну, я как мог наврал… – Ванин голос зазвучал совсем убито.
Я представил себе врущего Гагарина и поморщился.
– Андрей, – заныл тот, – может, бате твоему сказать, а? Пусть пугнут? И вообще, чего это тебя ищут?
«Вот так вот… – Я опять растерялся. – Не свистит, что ли? Иначе не предлагал бы отцу рассказать».
– Сам, Ваня, в непонятках. – Я побарабанил пальцами по аппарату. – Не должно было такого быть. Тут или какое-то глупое совпадение и ищут не меня… Или кого-то заинтересовал разошедшийся от тебя слух. Почему заинтересовал, даже предположений пока нет. И других вариантов не вижу.
– Он мне деньги предлагал, двести рублей, я отказался. – В голосе Вани прозвучала гордость, и я аж губу прикусил, огорченный его недогадливостью.
– А вот зря отказался, зря. Надо было просить больше, брать и говорить все то же, но уверенно. Он тебе предлагал позвонить, если «москвич» еще раз появится?.. Вот, надо было соглашаться и требовать аванс. Эх, Ваня, Ваня…
В трубке раздалось огорченное сопение.
– Так это… Что мне делать-то? Он же может еще раз прийти.
– Я подумаю… – медленно процедил я.
– Ты только не исчезай! – возопил он, и я невольно усмехнулся.
Конечно, эта мелкая придонная рыбешка кормится не только на мне, но полагаю, что я стал его основной статьей дохода.
– Я подумаю, – повторил многозначительно. – А ты пока сядь и составь список, что и кому про меня на Галёре говорил. Подробный-преподробный. Все пиши: когда, кто присутствовал при разговоре, что именно ты сказал. Понял? Вот прямо сейчас, разговор закончим и садись.