Наверное, это была сверхбдительность, но после случайной (ох, случайной ли) встречи с оперативницей ЦРУ я решил перестраховаться: теперь мой приемник не только невозможно запеленговать по паразитному излучению, но даже и для нелинейной локации он становится видим лишь с нескольких метров. Даром ли я дополнительно запихал его еще и в консервную банку, а потом тщательно заземлил?
Зато теперь я спокоен. Даже наклепай КГБ пеленгаторы и локаторы из тех, что пока лишь в перспективных образцах, все равно в момент приема я буду для них невидим.
Метнул в слуховое окно отрез медной проволоки, зачищенный ее конец – в антенный выход. Заземлился к трубе, присоединил к клеммам «Кроны» контакты, воткнул в гнездо наушники. Готов. Я прикрыл глаза, расслабился и стал ждать.
– Передаем данные калибровки для пятой линейной партии геологоразведки, – точно в назначенное время проговорил идеально четкий и разборчивый мужской голос. – Пятьсот тридцать восемь, ноль шестнадцать, сто шестьдесят восемь…
Я сосредоточенно строчил в блокнот.
Небольшая пауза, потом повтор:
– Повторяем данные калибровки…
Я недоуменно нахмурился:
«Что-то совсем мало кодовых групп пришло, с десяток. Что ж это за вопрос Юрий Владимирович такой короткий измыслил»?
Крутанул колесико настройки, на всякий случай сходя с волны. Береженого бог бережет: ведь можно определить настройку на волну даже у выключенного приемника. Моток проволоки в сумку, батарейку отсоединить…
Огляделся, контролируя, – ничего не забыл? Чисто, только, словно острым сучком, царапнуло глаз то стропило с карандашными пометками.
Я чуть наклонил голову, обещая: «Нет, не забуду», и выскользнул на лестницу.
Вниз, вниз, на всякий случай бегом, по три прыжка на пролет. Протиснулся через пролом в заборе, и вот я уже на почти безлюдной улице.
В принципе надо было бы идти неторопливо, не привлекая внимания, но ноги сами несли меня вперед все быстрее и быстрее. Я спешил к закладке с шифроблокнотом:
«Да что же такое он хочет у меня спросить?!»
Воскресенье 12 февраля 1978 года, 15:10
Ленинград, Измайловский проспект
– Ну как? – набросилась на меня мама, лишь только я переступил порог.
– Да нормально все, – гордо фыркнул я, скручивая шарф. – Прошел районный тур.
– Уже известно, да? – уточнила она, взволнованно вытирая руки о передник.
– Да, там же устная сдача. Так что известно. Я набрал максимум очков. Повторить мой результат можно, а переплюнуть – нет. И вообще, хочу даже не есть, а жрать! – Я выразительно втянул носом витающий по квартире аппетитный запашок наваристого куриного супа.
Перед внутренним взором отчетливо замаячило видение разварившейся куриной ляжки, лоснящейся в прозрачном бульоне в окружении макаронных звездочек и чуть оплывшей по краям тонкой картофельной соломки; по поверхности над ней неторопливо вальсировали желтоватые линзочки жира.
– Руки! Мыть! – Мама решительно пресекла мою попытку рвануть к обеденному столу.
Я забежал в ванную, торопливо, даже не включая свет, выполнил ритуал и начал жмакать полотенце, и тут из дальней комнаты раздался длинный междугородний звонок.
– Дюш! – крикнула мама из кухни. – Я суп наливаю! Возьми, спроси, кто, и скажи, что папы дома нет, будет к шести.
– Ага, – согласился я. – Алло, – поднял трубку. – Квартира Соколовых. Слушаю вас.
– Добрый день, – негромко донеслось в ответ. – Вас беспокоит академик Канторович, Леонид Витальевич. Я могу поговорить с Андреем Соколовым?
У меня екнуло в подвздошье.
Ответное письмо Канторовичу я кропал неторопливо, несмотря на понукания папы. Я закрывал тему, ибо «мавр сделал свое дело». Заниматься ею дальше я не собирался – незачем. Поэтому, откликаясь на поразительную прозорливость Канторовича, который учуял между моими строками, что, умея считать до десяти, я остановился на шести, – я ваял фундаментальный обзор по алгоритмам внутренней точки.
Это было не сложно, в моем распоряжении были знания сотен людей, развивавших алгоритм Кармаркара последние тридцать лет. Я знал, где лежат эффективные в вычислительном плане подходы для задач того или иного типа и даже мог в первом приближении обосновать это теоретически.
Не мытьем, так катаньем: толстая, на восемьдесят страниц, бандероль десять дней назад улетела в Москву. И вот давно ожидаемый, но все равно такой внезапный звонок.
Я сделал короткий вдох-выдох, собираясь, и ответил: