– Здравствуйте, Леонид Витальевич, я у телефона.
– Здравствуйте, Андрей Владимирович, рад слышать. – Голос академика был наполнен энергией.
– Леонид Витальевич, умоляю, без отчества, – вклинился я в микропаузу. – В моем возрасте такое именование выглядит пародийно.
М-да. Диссонанс между содержанием и чуть подрагивающим голосом подростка ощутим даже мне.
– Хорошо, Андрей, – в голосе разлилась добрая усмешка, – договорились. А вы ведь меня поразили, и не столько даже возрастом. Исключительно добротная работа, исключительно! Та россыпь алгоритмов, которую вы так щедро выкладываете на всеобщее обозрение, заслуживает искреннего восхищения. Но если заглянуть поглубже, то вы ведь разработали целую теорию для решения задач определенного класса…
В комнату на цыпочках просочилась мама. Я попытался было скорчить недовольную гримасу, но она придушенно пискнула «и-и-и» и присунула ухо поближе.
«Ладно, – подумал я и чуть довернул трубку в ее сторону. – Это, быть может, ее звездный час».
– …удивительно и многообещающе, – продолжал соловьем разливаться академик, – что вам удалось сделать значимое открытие в столь юном возрасте.
– Леонид Витальевич, благодарю за столь лестную оценку, – воспользовавшись небольшой паузой, я перехватил нить разговора, – но вы же наверняка понимаете, что использованный мной подход растет из вашей же собственной работы от шестьдесят пятого года. Ну, той, где вы дали методику оценки множителей Лагранжа методом наименьших квадратов.
– Эк вы хватили… Нет, понятно, что все откуда-нибудь да растет. Но у вас, и это совершенно очевидно, получилась оригинальная работа. И для вас это не случайная находка. Уж я-то в этом разбираюсь, поверьте.
Мама, чуть дыша, счастливо млела у мембраны.
– Вы уже решили, где будете учиться после школы? – неожиданно спросил академик.
– В Ленинградском общевойсковом командном, – сорвалось с моего языка.
Мама испуганно шарахнулась вбок. Трубка озадаченно замолчала.
– Э-э-э… – Академик был явно обескуражен. – Почему туда?
Я охотно пояснил:
– У меня отец военный… И дед…
Мама сделала страшные глаза и пребольно ущипнула меня за плечо.
– Это ведь не окончательное решение, да? – В голосе Канторовича явственно слышалась неуверенность.
Я покаянно вздохнул и потер плечо:
– Извините, пожалуйста, Леонид Витальевич, шутка на языке не удержалась. Мне очень стыдно.
На том конце сначала что-то хрюкнуло, а потом раскатился добродушный смех.
– Извините, – повторил я. Мне действительно было неудобно.
– Да ладно, – сказал он, все еще посмеиваясь. – Хорошо разыграли, натурально так. Я даже поверил. Так решили, куда?
– Нет еще, не думал. У меня склонность к математике недавно прорезалась.
– Хех, «склонность», – опять развеселился на том конце провода академик. – Хоть бы одному студенту на потоке такую «склонность»… Ладно, давайте подумаем, как нам лично встретиться, – есть что обсудить. Я, к сожалению, появлюсь в Ленинграде только в конце апреля. Мне неудобно вас просить, но, может быть, вы сможете подъехать в Москву раньше? Сами или с родителями? Я бы организовал вам номер в ведомственной гостинице.
– Одну минутку, сейчас посоветуюсь, – сказал я и, прикрыв ладонью трубку, вопросительно посмотрел на маму: – Давай на весенних каникулах съезжу?
Мама быстро-быстро закивала.
– Да, – сообщил я Канторовичу. – На школьных каникулах могу самостоятельно приехать. Последняя неделя марта. Вам в это время удобно будет?
– Отлично! – с чувством откликнулся Леонид Витальевич. – Замечательно. И пусть ваши родители совершенно не беспокоятся. Встретим, разместим, накормим, в театр сводим. Та-а-ак. Тогда перейдем собственно к вашему исследованию. Я предлагаю следующее: вот то ваше первое письмо я могу быстро, буквально в этом месяце, доработать в статью и передать Израилю Моисеевичу для опубликования в следующем же выпуске «Функционального анализа». И параллельно переведем на английский и отправим с сопроводительным письмом или в «Journal of Functional Analysis» или в «Combinatorica». А вот из второго вашего послания надо будет делать цикл статей, и это предмет отдельного обсуждения во время предстоящей встречи.
– Я не против совместной статьи, – отреагировал я.
– Что вы! – Академик сорвался в фальцет. – Что вы! Это совершенно, абсолютно и полностью исключено! Это целиком ваш собственный труд, и только так он и выйдет. Даже думать бросьте на эту тему!
– Жаль, – заметил я философски. – Ведь иметь хотя бы одну совместную статью с Канторовичем – это большая честь.