Стопка дореволюционных журналов русского географического общества. Гидрологические карты Колчака, сообщение об отплытии экспедиции Русанова…
Минут через двадцать я насильно погнал себя в другой отдел. Я сюда по делу пришел – надо разумно потратить выклянченные вчера пять рублей. Мотивировка «на книги для подготовки к поступлению в институт» сработала безотказно, и папа безропотно выдал синенькую бумажку.
Начну, пожалуй, с матана, чтобы преобразовывать длинные-предлинные формулы аналитически. Взять тройной интеграл символьно – это звучит гордо! Без матана ни теорию функционального анализа не потянуть, ни топологию, ни теорию вероятности. Да и в теоретической физике без аналитических преобразований никак – достаточно того же Максвелла вспомнить. Бог был математиком очень высокого уровня.
Выудил из второго ряда трехтомник Фихтенгольца, потертый, с карандашными пометками на полях. Пойдет, тем более за такую смешную цену. Перетряхнул полки и добавил сверху Понтрягина с Колмогоровым, а затем поволок находки к кассе. На первое время хватит.
И срочно нужна финансовая независимость. Не бегать же каждый раз к папе с протянутой рукой?! Деньги в моем положении – не проблема, но надо срочно придумать обоснование, откуда они могут у меня появляться.
Пятница 9 сентября 1977 года, вечер
Ленинград, Измайловский проспект
На ужин была «синяя птица», тушенная в сметане, и картошка. Я дождался момента, когда сытость уже привела родителей в благодушное настроение, и запустил свой стартап:
– А я решил себе хобби завести.
– Мм? – Папа с интересом обернулся.
– Мам, ты не против, если я твоей швейной машинкой попользуюсь?
– А? – неподдельно изумилась она и поперхнулась чаем.
– Что? – Пораженный папа шлепнул ей ладонью промеж лопаток.
Мама с облегчением вдохнула и убрала пальцем выкатившуюся слезинку.
– Мне кажется, что шить несложно, – с энтузиазмом продолжил я. – Хочу попробовать. Я в журнале выкройку рубашки нашел, можно? А, можно?
Этой просьбой я сделал родителям вечер. Ничего, это было ожидаемо. Я невозмутимо допивал чай, отвечая на заковыристые вопросы.
Машинка? Да чего сложного-то? Нитку заправляй да шей, ты ж неделю назад мне форму подшивала, я наблюдал. Ткань? Да купил метр восемьдесят смесовой. Ой, мам, а сколько там тканей интересных! И дешево-то как! Сколько сшить всего можно!
Последнее было правдой. До фига! Очень-очень много разнообразных и качественных тканей в продаже, аж глаза разбежались. Поле непаханое. Шей – не хочу!
Когда шквал вопросов и подколок сошел на нет, я заставил папу поработать манекеном. Уже на этапе съемки мерок он что-то заподозрил: видимо, слишком уверенно я себя вел, и дальше мама давилась ухмылками в гордом одиночестве. Папа же посматривал скучный ничейный футбол и одним глазом косил в угол, где я, для виду поглядывая в «Работницу», сначала вычерчивал на кальке выкройку, а затем раскатал материал и начал кроить.
– Эк ты ловко ножницами, – заметил он, окончательно отворачиваясь от телевизора.
– Это ж не топор, – откликнулся я. – Вот с тем бы намучился.
– Кхе… При чем тут топор? – с недоумением уточнил папа.
– А… Ты не знаешь, – сообразил я и, продолжая кроить, пояснил: – Слово «рубашка» происходит от слова «рубище». Ну, это очевидно… Сейчас так называют ветхую одежду. А вот раньше «рубищем» была одежда из грубой толстой ткани, обычно со швами наружу. Кроили кое-как, шили из разновеликих кусков и лоскутков. А вот эти самые куски в связи с отсутствием ножниц рубили из ткани топором. Поэтому – «рубище». Сам понимаешь, какого качества выкройка тогда получалась.
Кряхтя от натуги, – все-таки пуд веса – поставил машинку на стол и снял деревянный чехол. Под ним был цельнотянутый аналог «Зингера», отличающийся от оригинала лишь росписью под хохлому. Отличный аппарат. Шьет только прямыми швами, но зато в умелых руках – высочайшего качества. А с оверлоком и петлепробивочной машинкой я потом что-нибудь решу, когда время придет.
Ножную педаль на пол, шпульку в челнок… Две катушки ниток в гнезда… Нити под лапку. Готово. Сложил лоскуток и прогнал шов. Хм, верхний чуть петляет. Я подрегулировал натяжение нитей и повторил, закончив реверсом.
Мама, услышавшая что-то в уверенном стрекоте машинки, тоже повернулась в мой угол.
– Мам, проверь, – попросил я.
Она придирчиво осмотрела мой шов, подергала.
– А неплохо, Дюш, неплохо. Для первого шва так и вовсе отлично.