Пригасив гнев, Синти внимательно посмотрела на мужчин сквозь приопущенные веки. У, гады, опять разыгрывают… Ну и слава богу, секс с ребенком ее не привлекает даже сейчас.
– Кстати, – объявила она, – я тут подумала…
Фред лениво приподнял руку, прерывая:
– Синти, золотце, ты вчера ничего необычного не ела?
Девушка непонимающе моргнула, припоминая вчерашнюю диету. Со стороны шефа полетело премерзкое хихиканье.
Гады, однозначно гады. Ну ничего, хорошо смеется кто? Вот именно…
– Итак, я подумала, – с нажимом продолжила Синти. – Возьмем за исходный пункт связку из осведомленного отца и сына-связника. Мотив – желание уйти за кордон. О’кей, принимается, разумная версия, не хуже других. Тогда я постулирую, что сын должен учиться в специализированной английской школе.
В комнате стало тихо. С лиц мужчин сползло дурашливое выражение.
– Смотрите, – продолжила Синти с энтузиазмом. – Отец – информированный секретоноситель. Значит, входит в местную элиту. Он хочет лучшей жизни на Западе для себя и своего сына. Значит, он будет его к этой жизни готовить. В частности, предоставив наилучшую возможность для изучения языка.
– Хо-хо, – сказал Фред и с силой растер лицо. Его покрасневшие глаза теперь смотрели серьезно. – Дальше.
– Я узнала, в городе всего двадцать две специализированные школы с углубленным изучением английского. Если брать два последних класса, это порядка тысячи мальчиков. В общем… – Синти поколебалась, но продолжила: – За неимением других идей можно отработать эту. Шансы неплохи.
– Шансы неплохи, шансы неплохи, – возбужденно забормотал Фред, почти бегом нарезая круги по кабинету. – Но как туда попасть?
Синти торжествующе улыбнулась:
– А давайте замутим обмен специалистами? В рамках разрядки международной напряженности и налаживания взаимопонимания между народами? Мы им три десятка русистов на практику месяца на три, изучать преподавание литературы в старших классах. Типа у нас растет интерес к этим предметам, мы аж все в восхищении от всего русского. Они на это клюнут. Зная Советы, они наших практикантов как носителей языка сами засунут в английские школы. Ну а дальше дело техники.
– Так. – Фред помолчал, раздумывая, а потом хлопнул в ладоши: – Супер. Умница. Карл?
– Да, – отозвался тот, глядя на расплывающееся колечко дыма. – Хорошо. Действительно хорошо. Я в Москву.
– Мы в Москву, – набычился Фред.
– Ладно, – не стал спорить Карл. – Мы.
Четверг 6 октября 1977 года, день
Ленинград, Измайловский переулок
Мы встретились внезапно. Я опять навестил Тому и лично убедился, что больная твердо встала на путь выздоровления. Она явно обрадовалась моему появлению и почти час радостно прощебетала, прежде чем я начал замечать у нее признаки усталости. Теперь я, мечтательно улыбаясь, неторопливо спускался по лестнице.
Обстановка навевала определенные мысли. Именно такие лестницы достойны называться парадными. Высокое окно, выглядывающее на белоснежную колоннаду собора и бывшие казармы Измайловского полка, давало достаточно света, чтобы в полутьме не терялись ни вязь лепнины на стенах, ни дореволюционный кафель шашечками на площадке между этажами, ни отполированное за десятилетия руками жильцов дерево перил.
Да, из таких парадных должны выходить только дамы ну просто не знаю в чем.
Хотя почему не знаю? На ней – приталенное драповое манто до пола и черная фетровая шляпка с кокетливым бантом из гипюра. И перья страуса склоненные… А рядом бравый офицер с лихо подкрученными усами. Гвардейскую выправку подчеркивает мундир из благородной темно-зеленой ткани с белой выпушкой по швам. Тускло поблескивают золотые эполеты, и бликует с черной барашковой шапки серебристая Андреевская звезда размером с небольшое блюдце.
Я невольно подтянулся, мысленно примеривая измайловский мундир на себя.
И тут меня дернули за рукав. Медленно, не выходя из роли, я повернулся и пару секунд приглядывался.
– Вот и верь ему после этого! – раздосадованно всплеснула она руками. – На пустой лестнице! Прошел мимо и не заметил! А потом и не сразу узнал! – Теперь правая рука грозно уперлась в бок. – А ведь какие песни пел, какие комплименты говорил! Феей своих снов называл! И ведь чуть не поверила!
Я покраснел. Немного, самую малость.
– Позвольте, сударыня, – вальяжно начал, двинув подбородок вперед. – Понимаю, нет ничего удивительного в том, что меня вы знаете. Но вы мне не были представлены.