Хороший дом, хорошая жена, что еще надо человеку, чтобы встретить старость, да?
Ах как заманчивы такие миражи! Как приятны взору пути, на которых не надо искать свой потолок. Простая животная жизнь, и время ровно течет над тобой, как вода над придонной рыбой, десятилетие за десятилетием.
Я заставил себя слезть с подоконника и, встав лицом почти вплотную к стене, начал приседать.
Жить пустышкой? А я себя не на помойке нашел!
Выкинь эту муть из головы! Ты уже не сможешь управлять процессами. Управлять будут тобой. И да, Тому ты получишь. Но это тоже будет пустышка. А оно тебе надо?
А теперь на пол и в темпе отжиматься. С хлопочками…
Уф… Перекатился на спину и полежал, расслабив мышцы и слушая, как постепенно успокаивается скачущее сердце. Доски приятно холодили лопатки, а вдоль пола тянул освежающий сквознячок. Затем, обманутый моей неподвижностью, из-под плиты вальяжно выдвинулся матерый таракан. Пошевелил усами и неторопливым прогулочным шагом направился к моему уху.
Я осторожно нащупал кистью скинутую тапку и приготовился сделать из таракана отбивную. Он остановился, насторожившись. Нет, дружок, иди спокойно, я тебя есть не собираюсь. Пусть пишут, что ты не мерзкий паразит, а достойный продукт со вкусом креветки и в три раза более богат белком, чем цыпленок. Но не настолько я голоден…
Хлоп! Без шансов…
Без шансов для меня, эта тварь сиганула зигзагом, лишь только я шевельнулся. Ну еще бы… Уже четверть миллиарда лет этот вид живет почти без изменений, своего рода вершина эволюции. Что для них люди? Лишь краткий миг на фоне вечности. Вчера – динозавры, сегодня – обильное содержимое мусорного ведра. А завтра? А есть ли вообще у нас это завтра?
Оставив минутную слабость позади, я налил себе чаю покрепче и решительно зашагал в комнату. Сегодня по плану у меня арифметика. Конечно, не та простенькая, из школьных четырех действий, а современная, состоящая из особых приемов вычислений с использованием индивидуальных тонких свойств чисел. Без глубокого понимания этих техник стоящую передо мной глыбу не сдвинуть. Поэтому уже третий день грызу арифметику эллиптических кривых с комплексным умножением методами теории Ивасавы.
Сел на стул, рассеянно посмотрел сквозь уже голые ветки на низкое ленинградское небо и подтянул понимание. Поехали…
Спустя примерно час хлопнула входная дверь, и я услышал в коридоре мужские голоса. Разобрал отцовское «тапки» и успокоился. Затем разговор утек на кухню. «Опять надомный симпозиум с коллегами». С этой мыслью я провалился обратно в возможности погружения поля коэффициентов уравнений в абелеву башню полей. Моя уже неробкая мысль привычно расплетала чужие кружева, цепко запоминала логические узоры, ловко перебегала по элегантным мостикам доказательств и протискивалась в незаметные проходы в, казалось бы, непроницаемых преградах. Чем глубже я вгрызался в арифметику бесконечных башен числовых полей, тем четче становилось теперь уже мое собственное понимание, а оно ох как пригодится мне через год.
– Андрей! – Дверь приоткрылась, и в нее почему-то с чуть смущенным видом заглянул папа. – Все математику свою долбишь? Давай прервись, пойдем на кухню. Там мой товарищ пришел, познакомлю. Хотя… Он-то тебя в детстве видел, а вот ты его вряд ли помнишь.
Я чертыхнулся про себя, провожая мысленным взглядом с таким трудом созданную, а сейчас безнадежно развалившуюся логическую конструкцию.
«Ладно, – вздохнул я и попытался взять под контроль всколыхнувшееся раздражение. – Заодно закреплю при воссоздании».
На кухонном столе царил художественный беспорядок, сказывалось отсутствие женской руки: початая бутылка грузинского «Греми» соседствовала с блюдцем, на котором разлеглись присыпанные молотым кофе и сахарной пудрой кружочки лимона. Рядом возвышалась стопка неровно нарубленных бутербродов с сыром и полукопченой колбасой.
У окна сидел незнакомый дядька с мясистыми ушами выдающихся размеров и деловито выдирал хребет из кильки пряного посола. Папа сел рядом и начал чистить вареное яйцо. Понятно, балтийские бутерброды будут.
– Как дела, боец? – поприветствовал дядька, разглядывая меня с легкой иронией.
– И хороши у нас дела, – напел я, присел и представился: – Андрей.
– Да я помню, что Андрей, – коротко рассмеялся гость. – А ты меня, наверное, не помнишь? Иннокентий.