Осадчий сдержанно кивнул. Он уже понял, что разговор как таковой закончен. Сейчас его задача – дословно запомнить то послание, что хотят передать в Москву афганцы. Послание, которое он будет через пару дней излагать Андропову.
– Во-первых, мы хотим передать вам выдержки из допросов. Они подтверждают и детализируют вашу информацию. – Наим повернулся к Нуристани.
Тот извлек из ящика стола и передал Осадчему тяжелую папку.
– Во-вторых, мы полагаем, что вы вполне могли бы ограничиться только нашим послом и не приплетать в качестве дублирующего канала САВАК. Мы понимаем, почему вы так поступили… Но на будущее будет правильнее выстроить прямой канал между теми людьми в СССР, которых вы представляете, и нами. Абдул-ага, – он указал на Нуристани, – обсудит с вами технические подробности. И, в-третьих, мы готовы обсудить с СССР судьбу ряда арестованных членов «Халька». Из, так сказать, рядового состава. Готов ли будет СССР принять этих людей к себе?
Осадчий выдержал паузу и ответил на выверенном канцелярите:
– Ваше превосходительство, я немедленно вылечу в Москву и передам все сказанное вами своему самому высокому руководству. – Он подчеркнул тоном последние слова. Наим и Нуристани коротко переглянулись, и лица их чуть просветлели. – Я не готов предсказывать политические решения, но, исходя из имеющихся прецедентов, убежден, что СССР сможет предоставить убежище лицам, упомянутым вами. И, как я уже говорил его превосходительству, мы с большой симпатией следим за вашими трудами по модернизации страны и искренне желаем вам большого успеха, а вашим врагам – бесславного поражения.
Наим встал и протянул руку поднявшемуся навстречу Осадчему:
– Как у нас говорят, то, что началось с трудностей, завершается удачей. Пусть то, что произошло, останется последней трудностью между нами.
Дверь за Наимом закрылась, и Нуристани махнул в сторону кресла:
– Садитесь, Вилиор-ага, в ногах правды нет. Вы разделите со мной трапезу? Мой повар просто фантастически готовит палау-е шахи. Из четырехмесячной ягнятины, с фисташками и чесноком – чудо как хорош… А потом обсудим механизм связи. Я ведь правильно понял, что вам желательно не светиться перед своими?
Среда 2 ноября 1977 года, утро
Ленинград, улица Чернышевского
Фред уже успел побриться, но все равно ночь в «Красной стреле» оставила на резиденте свой неизгладимый отпечаток: он был взъерошен, как воробей после купания в луже, с запутавшимся в волосах мелким пухом. Синти демонстративно сморщила носик, оглядела руководство и злорадно констатировала:
– Хорош… – после чего двинулась к тумбе за пайкой утреннего кофе. Обобрать лишний раз шефа вовсе не грех, иначе для чего он привозит сюда хороший бразильский?
– Да уж, – согласился Фред, ухмыляясь и потягиваясь. – Опять подушки дырявые в купе. Специально, что ли, подкладывают именно нам, никак не пойму… Хоть самолетами летай, но уж больно у них тут салоны вонючие. Сразу блевать тянет. Лучше уж пух, у меня на него аллергии нет.
Синти развела мелкий порошок кипятком и с удовольствием присоседилась к пышущей жаром батарее, чувствуя, как постепенно сходит на нет проклятущая зябкость ленинградского утра.
Дверь приоткрылась, и в проем просочилась сладкая парочка. Карл занял привычный полутемный угол и запыхтел трубкой, а Джордж оседлал ближайший стул.
– Ну как? – с нетерпением вопросила Синти у шефа, занявшего наконец свое место во главе стола.
Вот что хорошо на этой станции ЦРУ: никто не пытался оттереть автора от перспективной идеи. Придумал – давай рули. Поэтому после того, как Синти осенило насчет английских школ, отношение к поиску инициативника приобрело для нее личное измерение. Она впервые почувствовала настоящий охотничий азарт. Она найдет. Должна найти, для себя. А уж потом решит, как эту карту играть…
– Все на мази, – начал Фред рассказ о московской поездке. – Роберт летал в Лэнгли, твоей идее дали ход. Хвалят, кстати, гордись. Русские схарчили идею насчет обмена влет, даже нас теперь торопят. По плану после Нового года заезд. Мы сейчас у себя русистов молодых подбираем, чтоб не леваки и были готовы поработать на нас. Так что, – Фред бросил взгляд на рисунок уха, висевший сразу под портретом президента, – через пару месяцев у нас появится шанс.
– Что, Роберт из-за моей идеи летал? – недоверчиво уточнила Синти.
– Да нет, – отмахнулся Фред. – У них там сейчас свои танцы с саблями.