— Договор — это было утверждение или вопрос? — спрашиваю внезапно севшим голосом.
— Пусть будет вопрос. Рассматривайте это как опцион, — мягко, с каким-то прорезавшимся лёгким акцентом переходит он на «вы». — Есть возможность… и принять её вы можете до Шепетовки. Через двенадцать с половиной часов мы по любому расстанемся.
Я побарабанил пальцами по столу, раздумывая. Очень хочется поверить, но, одновременно, очень страшно обмануться, поверив. Но мгновенное протрезвление от паса рукой? Как врач, я понимаю, что это не фокус. Да и что теряю, поверив? Я устроился поудобнее:
— Расскажите подробнее. Кто вы, Володя, на самом деле, зачем вам это надо, и как вы это собираетесь обеспечивать. И… продемонстрируйте что-нибудь ещё, что ли…
Собеседник подался вперёд, внимательно вгляделся в мой левый глаз, что-то там выискивая, потом кивнул какой-то своей мысли и, немного помолчав, начал:
— В-первых, я не кто, а что. Явление в процессе… — он покрутил кистью в воздухе, подбирая слово, — самосборки…
— Я решил. Март семьдесят седьмого, в себя.
После этих слов резко полегчало. Я махнул в себя рюмку и впился в сочное бёдрышко цыплёнка. Пока жевал, в голове почему-то вертелось навязчивое «сегодня я в последний раз побрился».
Минут через пять, тщательно протерев руки салфеткой, поднял вопросительный взгляд на фигуру напротив:
— Готов.
— Не будем тогда затягивать. Удачи нам, — улыбнулось оно уголками рта, театрально развело руки, слегка хлопнуло в ладоши, и начало быстро блёкнуть. Сквозь тело проступил рисунок стенки, подушки и смятого одеяла на полке, как будто кто-то оконтурил изображение фигуры в фотошопе и потянул за бегунок прозрачности. Я удивленно моргнул, и через мгновенье в купе не осталось никого кроме меня.
Чёрт! Захотелось завыть от отчаянья. Спину сгорбило навалившейся тяжестью, и резкая колющая боль раскалённым жгутом прошила левую руку от плеча до мизинца, перехватив дыханье и выдавив слёзы из глаз.
Не повезло. Чудо прошмыгнуло мимо, лишь чуть заметно колыхнув воздух вокруг. Этому мне выпала горькая доля доживать здесь. Представил тянущиеся теперь передо мной глухие окольные тёмные тропы и вздохнул поглубже:
«Что ж… Пусть так, принимаю жребий».
Подвигал плечом, пытаясь разогнать остатки боли, подрагивающей рукой слил в рюмашку остатки янтаря, поднял и повернулся к зеркалу:
— За тебя, Андрюш, пусть тебе там повезёт. Прозит.
— Не будем тогда затягивать. Удачи нам, — улыбнулось оно уголками рта, театрально развело руки, слегка хлопнуло в ладоши, и всё вокруг начало быстро блёкнуть. Изумленно смотрю, как сквозь стенку купе и тело напротив стремительно проступает какой-то приближающийся рисунок.
— Словно в фотошопе прозрачность… — начала формироваться мысль, но в этот момент нечто, несущееся навстречу, шмякнуло в лоб, вышибая сознание. Последнее, что ощущаю — задирающиеся вверх ноги и неловкое падение в какой-то провал.
Глава 1
Сквозь царящий в голове болезненный гул тяжело продавливаются какие-то звуки. С трудом приоткрыв глаза, вглядываюсь, пытаясь разобраться в плавающих передо мной пятнах тёмно-оливкового цвета. Ничего не разглядел. Из памяти всплыло цитатой: «трясущейся рукой провёл по бедру, чтобы определить, в брюках он или нет, и не определил».
«Если могу мыслить цитатами, значит, существую», — криво усмехаюсь и пытаюсь разобрать, где верх и где низ. Внезапным рывком, словно кто-то крутанул объектив, окружающая реальность приобрела пугающую резкость и глубину. Я, голый и мокрый, лежу на полу в позе запутавшейся в своих лучах морской звезды. Тёмная шероховатая поверхность перед глазами — дно чугунной ванны, вот ножка торчит, а дальше — кусок линолеума и подёргивающаяся дверь. Значит, верх — вон там…
Шипя, расплетаю ноги, выдёргиваю из-под себя руку и предпринимаю попытку сесть. Голова резко, до потемнения в глазах, налилась тяжестью, и навалилась дурнота. Спустя пару мгновений мир ещё раз сжалился надо мной, и стоящий в ушах шум расслоился на узнаваемые образы. Кто-то дёргает с той стороны дверную ручку и испугано, на грани паники, кричит:
— … Андрюшенька, что с тобой!!? Господи, открой дверь!!
— Ааа… — пытаюсь подать признаки жизни. Из горла вырывается какой-то хрип. — Сейчас… — со второй попытки удается произнести слово громче. Дверь перестала дёргаться, и мамин голос (ну конечно, как я сразу не узнал?) взволновано частит: