— Хорошо, — Андропов поймал себя на том, что выбивает победную дробь и резко убрал руки под столешницу. — Хорошо. Виктор Михайлович, — обратился он к смурному Чебрикову, — найдите мне Калугина. Найдите! Срочно. Мне доклад каждые четыре часа. Всё, все за работу. Борис Семёнович, останьтесь.
Когда за последним уходящим закрылась дверь, Андропов молча приподнял правую бровь. Иванов позволил себе так же молча улыбнуться, чуть-чуть, самыми кончиками губ.
— Удалось узнать, как Картер собирается реагировать на действия Вьетнама в Кампучии? — Андропов, чуть усмехнувшись, направился к сейфу, — поехали, по дороге расскажешь. Гайр Аванесович форельки привёз, ещё вчера в Севане плескалась. Давай на шампурах сделаем? — и он многозначительно помахал в воздухе вытянутой из сейфа папкой.
— Ишхан? Это хорошо, — Иванов сладко потянулся и выбрался из-за стола, — поехали. Только лимон надо захватить.
Они расположились на солнышке в плетённых креслах у беседки позади скромного деревянного домика. Перебрасывались малозначительными фразами, неторопливо потягивали белое вино, закусывали сыром с пресным лавашом и наблюли, как дымок лениво овевает изогнувшиеся дугами тушки мелких, чуть больше ладони, рыбёшек.
Если бы какая-нибудь сущность, способная прозирать игру вероятностей, приоткрыла этим ещё крепким мужчинам завесу над наиболее возможной реализацией будущего, то они бы с искреннем удивлением и негодованием увидели на этом самом месте морок преисполненного имперской пышности, наполненного челядью громадного дворца для пышнотелого юриста. К счастью для их душевного благополучия, власть предержащие не представляют для таких сущностей никакого интереса, и неторопливая беседа продолжала спокойно течь на опушке начинающей зеленеть берёзовой рощи.
— Кстати, опять хоромы для детишек строить стали… — пробурчал Иванов, — я тут Жору озадачил, он насчитал несколько десятков за последний год. Перепродажи пошли — уходят всяким директорам рынков и гастрономов по тридцать-пятьдесят тысяч.
— Кто, к примеру? — заинтересовано повернулся Андропов.
— К примеру, Гришин. Гарбузов. Патоличев. Андрей Андреич… тоже для сынка строит.
Андропов раздосадовано крякнул:
— Я ж три года назад продавил запрет строительства благоустроенных дач ближе пятидесяти километров к Москве — что б пресечь это безобразие с перепродажами. Эх, разболталась система… Уже и решения Политбюро ни во что не ставят. Пора немного гайки подкрутить.
— Угу… — согласился Иванов, подтягивая на пробу один шампур, — пора. Чего ждём?
Они обменялись взглядами, потом Андропов крутанул головой.
— Да чисто. Я секу, — успокаивающе махнул рукой Иванов. — Кстати, можно начинать.
— Отлично, — Андропов аккуратно снял на тарелку рыбку с шампура и побрызгал её гранатовым соусом. — Как всё прошло, Борь?
— Штатно. Взяли тёпленьким на сортире, мягко зафиксировали и вывезли. Потом было два часа на поработать. Ну и концы в воду, так сказать… В крови следы алкоголя будут.
— И? Удалось что-нибудь узнать?
— Угум-с… — Иванов с удовольствием впился в похрустывающую спинку, с блаженным видом прожевал вместе с косточками, запил вином и, приняв серьёзный вид, продолжил, — информация подтвердилась. Из первых, так сказать, уст.
— Удалось-таки расколоть? Так быстро?
— Есть методы… — туманно пояснил Иванов, неопределенно перебрав в воздухе пальцами, потом вытащил из внутреннего кармана конверт и протянул Андропову. — Здесь эрзац. Если кратко, то — да, сам активно пошёл на вербовку во время стажировки. Нагадил нам знатно за эти годы. Давить таких в колыбели надо…
Андропов беззвучно перебрал губами.
— Да… Была все-таки надежда на ошибку, — пробормотал, задумчиво водя прутком по полу, — с другой стороны… С другой стороны — это хорошо.
— Хорошо? — изумлённо дёрнулся вперёд Иванов. — Юр, ты мне эту светлую сторону не покажешь? А то у меня, кроме удовольствия от того, что эту гадину собственными руками раздавил, ничего больше нет, одно расстройство.
Андропов ещё раз инстинктивно оглянулся.
— Борь… Насчет гайки подкрутить. Скоро встанет вопрос… куда, как и кто поведёт страну. Старики уже не в счет. Щербицкий, Романов, Гришин, я. Будет борьба. Сам знаешь, как нас боятся. Пуганые вороны… Жирные такие. Потому и обложили со всех сторон, — он отодвинул в сторону тарелку и, привычно сцепив ладони, уткнулся в них носом. — Победит в конечном итоге тот, кто будет больше всех знать.
Над столом на некоторое время повисло молчание. Потом он продолжил:
— Я, пожалуй, больше ничего говорить не буду. Сам всё поймешь. На, — и он подтолкнул лежащую на углу папку к Иванову. — У тебя есть три-пять сотрудников, которым ты можешь абсолютно доверять? Не боевиков, тут надо будет думать?
Иванов задумался, мысленно пересчитывая в уме, потом уверенно ответил:
— Есть. И больше найдётся.
Андропов испытующе посмотрел, потом хмыкнул:
— Как ты был идеалистом, так и остался… Ладно. Мальчик большой, прочтёшь, подумаешь… Делай группу, пусть занимаются только этой темой. Назовем её… — Андропов вскинул глаза к верхушкам берёз и задумался, — назовём «Сенатор».
— Не прямолинейно? — поинтересовался Борис.
Юрий Владимирович покачал головой, потом повторил:
— Прочтёшь — поймёшь…
— Задача?
— Задача минимум — получить двусторонний канал связи с «Сенатором». Максимум — привлечь к сотрудничеству.
— Всё как обычно… — покивал Иванов.
— Да не совсем, — усмехнулся Андропов.
— Да? — с сомнением переспросил Борис и кивнул на папку, — можно?
— Да, пора…
Иванов энергично вытер руки салфеткой, сделал большой, финальный глоток вина, отставил бокал далеко вбок и решительно открыл папку. Андропов откинулся на плетёную спинку и, покачивая бокалом, с интересом наблюдал за лицом своего конфидента.
— Хм… — промычал тот, переворачивая первый лист, и его рука, дёрнувшись, поползла в сторону бокала. — Хм… — с досадой метнул взгляд на конечность и, отдёрнув, почесал лоб, — высоко сидит, далеко глядит?
— Ты дальше читай, дальше, — ласково напел Андропов.
Иванов поиграл бровями и опять уткнулся в папку, то стремительно заглатывая страницы, то недоуменно застывая на каких-то фразах. Иногда он возвращался назад и выборочно что-то медленно перечитывал, губы его в такие моменты шевелились, а свободная рука комкала салфетку. Минут через пять непонимающе сморщился и спросил с редкой для него неуверенностью:
— Это как..?
— А вот так, Борь, а вот так… — с удовольствием откликнулся Андропов.
— А вот не постесняюсь задать вопрос, — Иванов взвесил папку в воздухе, — Юра, это что, на полном серьёзе?
Андропов молча кивнул.
— Тятя, тятя, наши сети притащили мертвеца, — невнятно забормотал Иванов, — врите, врите, бесенята… — и с удвоенной скоростью принялся поглощать информацию.
Перелистнул последнее экспертное заключение, пару секунд побуравил ничего не видящим взглядом коленкор папки, потом быстро её захлопнул, прижал, обхватив двумя руками, к груди и отчаянно закрутил головой:
— И не просите, вашбродь, не отдам!
— Ну почему!? — патетически воскликнул Андропов, всплескивая руками, — Боже, ну почему, за что!? У всех, ну, буквально, у всех, доверенное лицо — серьёзный, солидный, вменяемый человек, а у меня… — и он процедил чуть ли не по слогам, артистично изобразив омерзение, — а у меня — Иванов!
— Такая у тебя, Юра, хламида, — поучающе сказал Иванов, — терпи, атаманом будешь.
Они посерьёзнели.
— Да… Пожалуй, я ошибся, — огорчённо сказал Иванов и коротко задумался, — два. Только два…
— Что два? — не понял Андропов.
— Только двух человек могу под такое привлечь. Увы…
— Это очень хорошо, — оценил Андропов, — ровно в два раза больше, чем у меня. Вот, кстати, ещё свежачок, — он извлек из кармана лист, — сегодня на ленинградском главпочтампте изъято. Само письмо на экспертизе, это текст.