Казалось бы, у Сертория появился новый покровитель — Марий — взамен опального Цепиона. Однако, как показали события 87 г. (см. ниже), отношения между ними оставляли желать лучшего. Нужно учитывать, что после разгрома движения Сатурнина влияние Мария упало, а связи с враждебной ему фамилией Цепионов Серторий, можно думать, сохранял.
Как складывалась его судьба в последующие за победой над кимврами и тевтонами два-три года, источники не сообщают. В 90-х же гг. он оказался в ранге военного трибуна под командованием консула 98 г. Тита Дидия в Испании (Plut. Sert., 3, 3; Sall. Hist., I, 88). Затишье, наступившее здесь после Нумантинской войны, закончилось, и Дидий вел жестокие бои с кельтиберами. Под Термессом (Терманцией), если верить Аппиану, он перебил 20 тыс. ареваков, чье племя считалось сильнейшим среди кельтиберов. Обитателей самого Термесса Дидий переселил с гор на равнину, запретив им строить стены, однако жителей Коленды, взятой после девятимесячной осады, продал в рабство с женами и детьми. Подобно Нуманции, город был лишен прилегающей к нему территории[103]. Занимавшихся разбоем в окрестностях Коленды кельтиберов он собрал якобы для переписи и последующего наделения земельными участками, а затем окружил войсками и перебил (Арр. Iber., 99–100). Обсеквент сообщает о разрушении Дидием непокорных городов и казни местных старейшин (Obseq., 51). Правда, и римляне несли тяжелые потери (Front., II, 10, 1).
Плутарх рассказывает лишь об одной операции с участием Сертория. Он сообщает, что одну из зим тот провел в Кастулоне — крупном городе Южной Испании, который контролировал большую часть местной горнодобывающей промышленности, являлся важным торговым центром и имел на р. Бетис нечастую для тогдашней Испании речную гавань[104]. Воины кастулонского гарнизона, где служил Серторий, по словам Плутарха, жили «в роскоши, распустились и без просыпа пьянствовали, варвары стали относиться к ним с пренебрежением». Весьма вероятно, что местные жители претерпели немало притеснений со стороны распоясавшихся солдат. Среди них и их соседей, истургийцев или гурисийцев[105], возник заговор. Ночью они напали на римлян и многих из них перебили. Однако Серторий с группой уцелевших воинов (видимо, достаточно многочисленной) сумел ускользнуть из Кастулона, а затем напал на уверенных в победе врагов, которые даже не закрыли городские ворота. Способные носить оружие мужчины были уничтожены, женщины и дети — проданы в рабство. Переодев своих солдат в одежду испанцев, Серторий двинул их на соседний город, чьи жители выступили вместе с кастулонцами. Его обитатели приняли римских воинов за своих и впустили их в город, после чего также подверглись жестокой расправе (Plut. Sert., 3, 3–5).
Строго говоря, к событиям кельтиберской войны эти события отношения не имели: Кастулон находился к югу от Кельтиберии и был городом оретанов — иберийского, а не кельтиберского племени[106]. Сомнительно, что Дидий стал бы держать Сертория, опытного и храброго офицера, в тылу. Вполне вероятно, что тот прибыл в Испанию еще до Дидия и поступил под его командование уже после событий в Кастулоне. Поэтому очень возможно, что Серторий находился в этом городе в 91 г.[107]
В лице Дидия нурсиец, надо думать, обрел нового патрона. Следует отметить, что тот был в тесных отношениях с Цепионами — разбитого при Араузионе консула 105 г. он пытался в свое время защитить от осуждения, за что подвергся насилию (Cic. De or., II, 197)[108]. Кроме того, как указывает Ф. О. Спанн[109], Квирина, в состав которой входила Нурсия, была трибой Г. Дидия — возможно, отца консула 98 г.[110] Б. Р. Кац предполагал даже, что Серторий воевал под командованием Дидия еще во время его фракийских походов[111], но в источниках данных об этом нет.
В известной мере участие в операциях в Иберии предопределило дальнейшую судьбу Сертория. Несомненно, с учетом приобретенного там опыта он будет назначен впоследствии наместником Ближней Испании[112]. Именно Пиренейский п-ов изберет он для борьбы с сулланцами. Испания станет свидетельницей его славы и гибели.
Серторий, по-видимому, более десяти лет не покидавший военной службы, стал настоящим homo militaris[113]. Само это наименование, не раз встречающееся в источниках I в. для обозначения «кадровых» военных, весьма симптоматично: оно явно контрастировало с прежним обычаем, «который, рассматривая военную службу как часть гражданского долга, не мог отделять человека политического от военного и наоборот»[114]. Но это отнюдь не значит, что суровые homines militares не мечтали о политической карьере. Напротив, они, как правило, для того и проводили долгие годы в походах и битвах, чтобы затем начать восхождение по cursus bonorum.
103
См.:
104
105
Чтение спорно. См.:
106
Плутарх именует Кастулон кельтиберским городом ошибочно (Sert., 3,3;
108
113