В то время как Брэкс был ярким солнцем, Кью был бесконечной тьмой, затягивающей в пучину своего пустого пространства. Черная дыра полная тайн и загадочных миров. Мои глаза переместились к кресту. Готова ли я ступить в мир боли? Освободился ли он, наконец, от своего состояния контроля?
Приход в его мир означал то, что у меня было множество вещей, которым нужно научиться. Насколько я могу быть смелой, и какой у меня пороговый лимит боли?
— Я была глупа, maître. — Мои глаза опустились к его соблазнительным губам. Они были чуть влажные от его языка, наполняя мой рот слюной от одной мысли о том, чтобы поцеловать его снова.
Его рука скользнула вниз от моего уха, легким касанием задела сосок. Я дернулась всем телом, а моя киска сжалась от безобидного прикосновения.
— Ты была такой глупой. Отчаянно глупой, эсклава.
Я кивнула, мое дыхание было поверхностным, когда Кью склонил голову и прикоснулся к моим губам в легком, еле ощутимом поцелуе. Я потеряла от него голову, отчаянно желая обвить руки вокруг его шеи и прижаться грудью к его мощной силе. Какая-то важная часть меня, неразумная, но все еще неизменно осознающая все, знала, что мне необходимо сломить Кью полностью, прежде чем он опять поддастся влиянию своей мягкой стороны характера.
Он боялся.
Но боялся чего? Может, потому что у него никогда не было такой мощной связи, как наша, до этого. Возможно, Кью и правда думал, что он — порождение дьявола и неспособен на чистую любовь. Но я ни за что бы ни отказалась от него.
Кью углубил поцелуй, и я застонала. Обвивая руки вокруг его шеи, я притянула его ближе к себе. Он издал тихое рычание, прижимая нас к твердой поверхности деревянного креста за моей спиной. Затем его руки с силой поймали мои запястья и убрали их, приложив определенную силу, чтобы разомкнуть их вокруг его шеи.
— Ты сама знаешь, насколько глупая и все равно продолжаешь провоцировать меня. Попыталась бы ты погладить пантеру, когда та охотится? Non, parce que la mort te trouverait rapidement (прим. пер. Нет, потому что смерть найдет тебя незамедлительно). — Его слова были отрывистыми и четкими, как пули, выпущенные из пистолета.
Образы безжалостных хищников, убийства и крови заполнили мой разум.
Кью был рожден в полнейшей мгле, что была вызвана жизненными обстоятельствами, которыми он не стал бы делиться со мной, но, если кто-то из нас и был поврежден, то это был определенно он. Я желала, чтобы он больше не боялся себя. Ему больше не нужно быть одному.
С моими запястьями, что крепко удерживали его пальцы, я проговорила:
— Хочешь знать, о чем я думала, когда вернулась к тебе? Обещание, которое я дала сама себе.
Кью замер, ноздри затрепетали.
Я восприняла его молчание за положительный ответ и продолжила:
— Я сказала себе, что буду сражаться за тебя. Ты достоин того, чтобы за тебя боролись. Я не знала тогда, что нужно было делать, и я не знаю сейчас, через что мне придется пройти, чтобы... — я устремилась вперед всем телом, чтобы поцеловать его. Он отодвинулся, и его крепкая хватка не дала мне пространства совершить задуманное... — но я никогда не прекращу бороться за тебя. Я была права. Ты стоишь каждого боя, что мне приходится преодолевать. Каждой ссоры и преграды, что встречаются на моем пути. Я буду сражаться за тебя, потому что влюбляюсь в тебя, Кью.
Как можно было не любить этого мужчину? Этого невообразимого сложного, эмоционально запутанного человека. Спасителя рабынь и имущественного магната. Кью был всеми моими кошмарами, фантазиями и нуждами, что завернуты в развратную подарочную упаковку. Он был моим лучшим наркотиком, и я желала его на протяжении долгих четырех дней.
— Не нужно влюбляться в меня. — Он с неистовой силой схватил меня за плечи. Его прикосновение несло жар, а кончики пальцев отмечали мою кожу властью. — Я не могу быть ответственным за это.
Мое сердце забилось быстрее, когда я втянула аромат сандалового дерева и цитруса, исходящий от него. Его тело было так близко, оно опьяняло меня своим вожделением и нуждой, от которой испытываешь самые острые ощущения.
— Быть ответственным за что? — Я рискнула, склоняя голову, чтобы приникнуть поцелуем к его предплечью. Его жилистая рука дернулась под моими губами, и он быстро отпустил меня, как если бы я укусила его.
— Я уверен, что в будущем сломаю остальные части твоей личности, но я не желаю быть ответственным за твое разбитое сердце.
— Ты не можешь разбить что-то, что по своему желанию преподносится в дар. — Маленькая часть меня желала до безумия, чтобы он сказал, что будет ценить это, дорожить этим, оберегать это вечно, но нежности уже и след простыл.