Я нанес несколько ударов по верхней части его туловища, пока у него не получилось сделать удушающий прием за горло, заставляя меня видеть звезды. Мы кашляли и издавали стоны, кружа вокруг друг друга, как два ведомых тестостероном идиота
Каждый удар, который он мне наносил, давал мне что-то, чего мне не хватало. Это давало мне причину подниматься и желание пинать его до потери сознания. Но я не сделал этого.
Даже несмотря, что жил ради жестокости, я умел сдерживать себя. Я не позволял себе стать убийцей. Я бы никогда в жизни не убил человека, которого люблю. И даже несмотря на то, что Фредерик сводил меня с ума от злости, я дорожил им достаточно, чтобы сохранить его жизнь.
Мы оба тяжело дышали, к тому времени, как Фредерик применил одно из своих идиотских карате движений, и я упал на задницу. Он встал надо мной, протягивая мне руку.
Мирное предложение разрушило напряжение, и я сжал его руку, позволяя ему поднять меня на ноги
Я провел языком по внешней стороне губы, с удовлетворением обнаруживая там рану.
— Ты становишься более агрессивным с возрастом, Ру, — пробормотал я, проводя пальцем по ране.
Он фыркнул, проводя рукой по своим взлохмаченным волосам.
— Ты заслужил это. Это было за Тесс. За то, что ты ударил ее и вел себя, как придурок. Ты не вернешь ее, заставляя сильнее закрываться в себе.
— Но это то, на что она всегда реагировала! Она жаждала боли! Она жаждала того же, что и я. Она — зеркальное отражение меня, Ру, и я так сильно скучаю по ней. — Черт возьми, откуда это взялось?
Я бросил на него сердитый взгляд, желая, чтобы я мог держать рот на замке.
Фредерик кивнул, сияние медленно озарило его взгляд.
— Ты сказал, что она желала того же, что и ты. — Он склонил голову, отступая на пару шагов, прежде чем повернуться ко мне. — Ты когда-нибудь позволял ей бить себя? Хлестать плеткой?
Я схватил стакан с приставного столика и запустил им в его голову.
«Что за херню он нес! Позволить ей ударить меня! Ни за что. Исключено».
Фредерик уклонился от летящего стакана; он разбился о стену, присоединяясь к куче осколков фарфора и увядших цветов.
Друг поднял руки в знаке капитуляции, с идеей, блеснувшей в голубых глазах.
— Стой! Выслушай меня! А что, если ты ей разрешишь сделать те же самые вещи, что ты делал с ней?
Мои челюсти сжалась, когда паника стремительно распространилась по телу. Ничего не страшило меня больше этого. Я напряженно сглотнул от мысли о Тесс, причиняющей мне боль, связывающей, унижающей меня — заставляющей умолять. Полностью доминирующей надо мной.
— Il n’y a pas moyen putain. Je ne peux pas faire ça ( прим. пер. с фр. Ни за что. Я просто не смогу сделать этого). — Я покачал головой.— Исключено.
Но Фредерик не оставлял идею в покое. Он направился вперед, спешно говоря. Но я не желал слушать. Я бы сделал все, что было в моих силах, чтобы вернуть Тесс обратно, но отнять у меня все, что я сделал своим? Я даже не хотел думать об этом, это слишком ранило. Это было невозможно. Именно поэтому я даже не додумался до этой идеи сам.
Это бы убило меня.
— Тесс сказала прошлой ночью, что ее заставляли причинять боль другим. Ты сам сказал, что она достаточно сильная, чтобы справиться со всем, что ее заставляли делать люди. Но что, если она не настолько сильная, чтобы причинять боль другим? Что, если она закрывается, потому что не желает чувствовать боль, моменты, когда причиняла страдания другим, или что-то еще боле ужасное?
Я отшатнулся, пытаясь всеми силами игнорировать его логику.
Он загнал меня в угол около дивана, добивая.
— Если бы я был на твоем месте, и если бы постоянно говорил, что люблю ее так сильно, как постоянно повторяешь ты, я бы сделал все, что угодно.
— Я бы сделал все, что угодно, но только не это.
— А это, значит, не сделал бы? Подумай об этом, Кью.
Ярость от драки вновь вспыхнула во мне.
— Ты говоришь о том, что мне нужно, чтобы она причинила мне боль. Это то, что мне нужно сделать, чтобы вернуть ее обратно и сломать каждую стену, что она воздвигла. Ты говоришь, что мне нужно пожертвовать своей собственной кожей, моей собственной болью, чтобы вернуть ее обратно. — Я вздохнул, желая вымыть свой рот. — Ты просишь меня о невозможном, Ру.
Я сжал руками голову, когда внутри взревела гудящая головная боль, что взялась из ниоткуда. Монстр внутри меня рвал на части мой мозг. Никто не мог обладать такой властью надо мной.
Я не был достаточно сильным. Я бы не смог сделать этого.
Но я понимал.
Даже если я не мог признать этого.